– Аккуратнее, баран, смотри, куда прешь! – Как ни странно, именно здоровяк предъявил мне претензию.
– Сердечно раскаиваюсь, – улыбнулся я, прикидывая, как бы мне ему еще намекнуть, что не мешало бы компенсировать стоимость напитков.
– Что, ты еще огрызаться будешь? – Здоровяк повернул в мою сторону.
– И в мыслях не было, о чем бы ты мог догадаться, будь у тебя хоть кроха разума.
– Ну, давай скажи еще что-нибудь, а лучше пошути. – Здоровяк приблизился ко мне вплотную.
– Шутить? Для тебя? Так ты же со мной еще за пиво не рассчитался.
А дальше на меня свалился град ударов, после которых свалился уже я. Что-то этой весной получать тумаки для меня входит в привычку.
– Ну, может, еще что-нибудь сумничаешь? – услышал я откуда-то сверху.
И вот тут меня стало разрывать когнитивным диссонансом – мне очень хотелось что-то ляпнуть, но инстинкт самосохранения и разбитое лицо настаивали, чтобы я от реплик воздержался…
– О'кей, ты выбил для себя десятипроцентную скидку, – не удержался я и тут же сжался, ожидая очередного проявления агрессии.
Вместо этого сверху донеслись какие-то непонятные звуки, какие-то щелчки, после которых здоровяк упал рядом со мной. Затем сверху приземлился Миша и как-то очень быстро заработал руками по лицу нахала. Когда здоровяк перестал оказывать сопротивление и разлегся на полу, как тряпичная кукла, Миша поднялся и протянул мне руку.
– Спасибо, – прогнусавил я, проверяя, на том ли месте находится мой разбитый кровоточащий нос, – хотя я и сам бы справился.
– Хоть ты и мудак конченый, я своих не оставляю. – Миша достал неведомо откуда очки и вернул себе на переносицу.
– Очень мило… – Я осмотрел свой свитер, залитый пивом и моей кровью. – Это очень, очень мило.
Подбежали охранники, но Миша просто махнул им рукой, и они утащили здоровяка к выходу. Пока я плелся к столику, он прошел к бару – значит, деньги у него все-таки были.
– У тебя все лицо разбито, – спокойно улыбнулась мне Любовь и зачем-то ладонью провела по моему лбу.
– Видела, как я его? – Она никак не среагировала.
Вернулся Миша и поставил на стол три полных пивных бокала.
– Ты слабый, – наклонился ко мне Миша, – таким, как ты, нужно держаться кого-то сильного. Еще раз предлагаю вступить в «Знамя», там ты почувствуешь опору. Да и нам от тебя, возможно, будет хоть какая-нибудь польза.
– Вступить во что-то, чем управляет тупой отмороженный фанатик? Я еще раз откажусь, спасибо.
– Как знаешь. – Миша пожал плечами и отпил пива.
Интересно, он просто не понял мои слова или принял их за комплимент?..
– На тебя страшно смотреть, пойдем домой, я тебя умою. – Любовь встала из-за стола и потянула меня за руку. – Да брось ты свое пиво!
Мне с неохотой пришлось поддаться – она просто за руку утянула меня из этого «сердечного» заведения, даже не дав попрощаться с Мишей…
* * *
– Ты похож на чучело, – смеется она, протирая мое лицо мокрым полотенцем.
Мы у нее, я по пояс голый сижу на краю ванной.
– Мне кажется, тебе нравится, когда я избитый?..
Улыбается.
– А знаешь, я ведь смог бы справиться, просто он напал внезапно, я не ожидал такой дикости.
Опять улыбается, наверное, не верит.
– Да, ты права, после драки кулаками не машут…
Чмокает меня в нос и смеется:
– Дурачок!
У меня вдруг сжимается сердце, будто его бросили в ведро с ледяной водой:
– Знаешь, ты должна от меня уйти… – Я пытаюсь собраться с мыслями.
Она проводит мокрой рукой по моим волосам, взъерошивая их.
– Вокруг меня происходят странные, даже жуткие вещи… Мне страшно, что каким-то эхом это может коснуться и тебя. Я этого просто не переживу.
Она наклоняется и крепко целует мои губы, я не закрываю глаза и, мне кажется, замечаю слезинку, застрявшую на ее реснице…
* * *
Был третий час ночи, когда Артур прошмыгнул к себе домой, – хоть он и был вдупель пьяный, старался не шуметь, чтобы не разбудить маму. Он включил свет в ванной комнате и встал перед зеркалом, чтобы рассмотреть свое разбитое лицо.
– Вот пидарасы! – Артур сплюнул кровь в раковину и пальцем потрогал два расшатанных зуба.
– Вы посмотрите на него – опять подрался, – очень громко запричитала появившаяся за его спиной женщина в ночной рубашке.
– Мама, иди спать, все в порядке.
– В каком таком порядке? – Женщина развела руками и хлопнула себя по бедрам. – Тебе уже почти тридцать лет, когда ты уже начнешь себя вести, как подобает в твоем возрасте?!
– Мне двадцать восемь, мама!
– Ах, двадцать восемь ему, бесстыднику!
– Мама, иди спать!
– Спать иди – нет, вы посмотрите, он еще и указывать будет! Как дала бы раз, чтобы всю дурь из тебя выбить!
– Иди спать, мама! – Артур перешел на крик.
– Родила урода. – Женщина расплакалась, но все же вышла из ванной. – Теперь расплачивайся всю жизнь!
Артур хмыкнул, еще раз взглянул на себя в зеркало и включил воду, чтобы сполоснуть лицо. Он набрал полные ладони воды и внезапно пошатнулся – яркая вспышка фиолета сверкнула у него перед глазами. Артур часто поморгал, протер глаза руками и в этот раз намочил лицо. Но вспышка повторилась еще раз, еще и еще. Ноги Артура подкосились, он рухнул на кафельный пол. «Мама», – хотел позвать он, но фиолет словно заполнил все его нутро, не позволяя продохнуть.
…В зеркале можно было заметить отражение казбеса, который стоял у приоткрытой двери ванной.
* * *
Егор неспешно шел сквозь вечерний сумрак. Он уже был достаточно далеко от дома, чтобы не волноваться о том, что друзья начнут его преследовать. Хоть в голове у него и был полный бардак, чувствовал он себя очень спокойно и умиротворенно, должно быть, все дело в таком теплом, уже почти по-настоящему летнем вечере.
Егор пытался разобраться в своих ощущениях – пытался понять, почему присутствие Миши сыграло роль катализатора его превращения, и почему пересечение взглядов с Любовью так внезапно остановило то, что до этого Егору самому остановить не удавалось? Увы, ответы на эти вопросы он найти не мог, так как еще слишком мало знал свою новую природу.
– Что же за тварь такую из меня сделали? – в сердцах вырвалось у Егора в апрельскую мглу.
Пропищал телефон. «Ключ под ковриком. Со мной тоже всякая хуйня творится. Надо будет поговорить. Созвонимся», – пришло сообщение от Ника. Егор грустно улыбнулся, ему вдруг захотелось выпить, вечерняя прогулка приобрела хоть какую-то цель. Он стал высматривать вдоль улицы какое-нибудь питейное заведение – и оно тут же нашлось: «ТРИСТАКАНА» – красовалось на неоновой вывеске. Причем «ТРИ» было красного, а «СТАКАНА» синего цвета. Вывеска мигала, высвечивая периодически то полное название, то те самые «ТРИ», то совсем разноцветное «ТРИСТА». «Полная безвкусица, наверняка, без Василича тут не обошлось», – спокойно отметил про себя Егор, но все же решил зайти.
