Лара протянула руку и ласково приложила палец к его губам.
— Не надо ничего говорить, — мягко улыбнувшись, сказала она. — Все есть как есть. Ты ничего не сделал плохого, скорее наоборот. Все правильно, так и должно быть. Давай пойдем к остальным.
Взяв его за руку, она мягко увлекла Метьюса за собой, в сторону поджидавших их Кея и Алекса. Наконец окончательно стемнело, и в небе стали загораться первые звезды, в центр собрания вышел старейшина Шон в роскошном перьевом головном уборе и, дождавшись, когда вокруг воцарилась звенящая тишина, стал торжественно произносить длинную приветственную речь.
Они сели на места, которые для них заняли Алекс и Кей, и Лара подсела ближе к Гаю, прижавшись к нему и положив голову на плечо. Гай вздрогнул — едва заметно, она успела это почувствовать, — не отстранился, но и не приобнял ее. Но она и не ожидала этого, да и не хотела требовать, сама еще не до конца разобравшись в себе и собственных чувствах. Лара впервые предложила себя мужчине под влиянием момента, а он не воспользовался ситуацией. И это ее по-настоящему удивило. В чем-то даже по-женски обидело, ведь она возвела заботу о своем теле в разряд истинного искусства. А соблазнять умела так, что даже, когда, непринужденно болтая с клиентом, чуть надкусывала выуженную из бокала баснословного «легини-шанклот» пузатую оливку с анчоусом, собеседника бросало в жар.
Но в чем причина его отказа? Ей попросту пренебрегли, отказались? Или это было что-то другое? Опустив глаза, она посмотрела на пустую бутылку пива, которую катала между ладонями.
Наверное, Гай просто был другим. Ни на кого не похожим, и дело тут было даже не в его всемирной славе и популярности. Лара не делала больших различий между клиентами и самозабвенно танцевала хоть для студента, которому скинувшиеся на выпускном друзья решали устроить незабываемый поход в стрип-клуб, хоть перед гламурной кинозвездой.
В нем присутствовало что-то, чего не было даже у обычных людей. Некий лучик, что-то необъяснимое и важное, несоизмеримо большее и загадочное. Лару тянуло к нему, пробуждая давно забытые чувства, все эти годы ржавевшие где-то на самом дне ее истерзанной, очерствевшей души.
Она знала, что теперь все будет по-другому, что жизнь ее теперь изменится и больше никогда не будет прежней. Она сама больше такой никогда не будет. Та ее грешная и запутавшаяся ипостась, которая все эти годы звалась коротеньким прозвищем Черри, сегодня умерла навсегда. Осталась лишь Лара Джеферсон, бывшая стриптизерша, которая, собственными глазами увидев Чудо, теперь начинает все заново, с чистого листа.
И она почему-то не боялась этого. Потому, что это и есть она. Та самая, настоящая. А весь тот прошлый картонный мирок, до отказа переполненный мерзостью, развратом и самообманом, с легкостью рухнул, разлетевшись на миллионы звенящих, никому не нужных осколков. И еще она будет с ним. Последует в огонь и воду, куда угодно, даже если он сам не будет этого хотеть. Но своим женским сердцем она чувствовала, что все еще изменится. Просто ему нужно дать время. А она будет ждать.
Лара вздохнула и, чуть повернув голову, преданно посмотрела на сидящего рядом мужчину. И Бог свидетель, ей никогда в жизни еще не было так легко.
А Гай, чувствуя рядом с собой тепло льнувшего к нему женского тела, словно загипнотизированный, смотрел на разведенный в центре поляны огонь, снова и снова прокручивая в памяти разговор с шаманом и слова, сказанные им напоследок. Каждая птица рано или поздно выпархивает из родительского гнезда, ибо все во Вселенной испокон веков идет по своему заведенному распорядку. Он встретит свою судьбу. Он должен вернуться домой. Но где он, этот дом? Заветный приют для одинокого путника.
…они думают, ты сможешь помочь им в решении собственных житейских проблем и сотворишь для всех новые чудеса. Много чудес. Но способен ли ты дать им все это? Способен прислушаться и, главное, услышать сокровенные желания и мольбы каждого из смертных на этой планете?
Нападение на виллу Стоуна, смерть ни в чем не повинных людей, виноватых лишь в том, что пошли за ним, а он их не смог защитить. Последующее бегство и разговор с шаманом, постель, которую он чуть было не разделил сегодня с девушкой, которую знает всего несколько дней. Слишком много для одного-единственного дня. Там, в бездонных просторах космоса, когда он умирал и заново возрождался подобно мифическому фениксу, время текло совсем по-другому. Гай почувствовал, как бьется сердце прижавшейся к нему Лары. И понюхал запах ее волос, к которому примешивался терпкий аромат гудящих в центральном костре поленьев.
Так они и сидели, запутавшаяся в своих чувствах девушка и Человек, спустившийся с Небес, обреченный на бессмертие, который, несмотря на ее нарочитую вычурность и ершистую броню, за которой она столько лет прятала от окружающих обиды, сокровенные мечтания и слезы, сумел разглядеть испуганного, оступившегося человека, которому всего-навсего недоставало понимания и доброго слова, сказанного от души.
Народное гулянье разгоралось, все набирая силу, и вот уже в мистическом танце предков слились практически все обитатели резервации «Гуляющий ветер». Переливающейся цветовой гаммой мелькали причудливые красочные наряды, переплетались руки, изгибались тела, раскачивались перьевые головные уборы, яркими пятнами проносились лица в племенной раскраске. Лица взрослых, стариков и детей, юношей и девушек.
Жителей планеты Земля, которые продолжали чтить своих предков, родину и дом, как и много веков назад, отдавая дань своему прошлому и с мудрой неторопливостью смотря в грядущее будущее. Задающие ритм барабанщики затянули старинную народную песню про охотника, волка и быструю лань, и им дружно вторил хор.
Мятущееся в центре ритуальной поляны кострище отбрасывало на лесные деревья причудливые ломкие тени, словно духи, вняв зову своих потомков, пробудились из небытия, чтобы присоединиться к общему танцу, за которым последовали соревнования в меткости и ловкости, танцевальные конкурсы и песенные импровизации.
Люди тут и там разбредались, собирались небольшими группами, делились последними новостями, встречали старых друзей. То и дело слышался смех, звонкими стайками носились дети, подростки устраивали дружеские потасовки, ныряли с тарзанки в близлежащую речушку, на все лады заигрывали с девушками, обсуждали музыкальные группы и фильмы, которые успели посмотреть за то время, что не виделись.
Отдельная группа ребят, радостно улюлюкая, занималась метанием голографических томагавков в подвешенную на стволе сосны мишень. Из огороженного загона, отведенного специально под конные состязания, доносилось заливистое конское ржание и стук копыт. Это был волшебный момент всеобщего единения, который находился вне времени. Старые и новые культуры объединялись в едином порыве, смешивая прошлое с настоящим.
Гай смотрел на царящее вокруг нескончаемое людское веселье и вдруг почувствовал себя невыносимо одиноким. Совершенно одним в целой бескрайней и необъятной Вселенной. Даже родная Земля, на которую он когда-то давно так безумно мечтал вернуться, теперь стала для него невыносимо чужой. Он понял, что принял решение, и почувствовал, что ему сразу стало спокойнее от осознания, что ему делать дальше. Теперь у него появилась цель и он знал, как нужно действовать, чтобы достичь ее. И продолжавшей прижиматься к нему Черри, в ледяной душе которой начинала неуверенно теплиться новая, пока еще робкая искорка — наполнявшая ее сердце трепетом, — она бы не понравилась.
