— Я всегда мечтала о том, чтобы у меня была мама.
— Но у вас должна быть мама, — удивленно ответила девочка. — Мама у всех есть.
Крыса откинулась назад на своих пятках и взмахнула передней лапой.
— Ну да, формально у меня есть мать, разумеется. Крыса номер 2037. Так ее зовут в стае. Но когда у тебя семьдесят братьев и сестер, трудно надеяться, что мать уделит тебе хоть немного внимания. Хотя у нее есть один любимчик, номер Тридцать семь. И все только потому, что он родился с очень острым нюхом, просто выдающимся. За километр кусок мяса учует!
— Семьдесят! — воскликнула Лиза. Интересно, что бы она делала, будь у нее самой семьдесят сестер и братьев? Честно говоря, ей и одного Патрика за глаза хватало.
— Моя мать очень занята, — сказала Мирабелла. — После того как я подросла, мы виделись с ней всего раз или два. Нет, нет. Я имела в виду настоящую маму, которая поднимет тебя и поцелует, если ты упадешь. — С каждой секундой Крыса все сильнее начинала приходить в волнение. — Мать, готовую задушить тебя в объятиях! Мать, готовую зацеловать тебя до полусмерти! Мать, которая любит подбрасывать тебя на руках!
— Э-э-э… я понимаю, что вы хотите сказать, — перебила ее девочка, которой не хотелось, чтобы Крыса слишком заводилась, хотя бы потому, что при этом длинный хвост Мирабеллы начал хлестать по воздуху, и Лиза опасалась, что он может задеть ей по лицу.
— Можно, я поделюсь с вами одной тайной, мисс Лиза? — спросила Мирабелла.
— Конечно, — ответила та.
Мирабелла сложила свою лапу чашечкой и приложила ее к уху девочки. Лиза стойко выдержала это и не отодвинулась, хотя ей было не слишком приятно чувствовать прикосновение жестких усов к щеке и слышать горячее дыхание Крысы.
— Меня никогда не обнимали, — прошептала Мирабелла, а затем отодвинулась назад. Вид у нее был смущенный, словно она только что призналась в том, что убила кого-то.
— Никогда? — Лизе вдруг до слез стало жаль Крысу.
Мирабелла грустно покачала головой, и нижняя губа у нее задрожала. «Только бы она опять не разревелась!» — подумала Лиза.
— Никогда, никогда, — сказала Мирабелла и всхлипнула. — А я всегда так мечтала об этом… но кому захочется обнять крысу? Кто приласкает меня, кто пощекочет у меня за ушком? Крысы грязные, мерзкие, заразные твари. Они роются в помойках и приносят несчастья.
Судя по тому, с каким негодованием Мирабелла выплевывала эти слова, было понятно, что ей не раз приходилось слышать их.
— Все, на что мы можем рассчитывать — это получить щеткой в глаз, — продолжила Мирабелла, а затем вытащила свою пудреницу и принялась пудриться — так яростно, что Лиза едва не чихнула. — Вот если бы я родилась кошкой, это было бы совсем другое дело. Кошки с их желтыми глазами, маленькими носиками, толстыми круглыми животиками и пушистыми хвостами! Прекрасные животные! Их любят все! Ха!
С этими словами Мирабелла повернулась и вновь двинулась вперед сквозь густые заросли между деревьями. Лиза поспешила следом и споткнулась о торчащий из-под земли огромный корень.
Щетка вырвалась у нее из рук, и Лиза упала на мягкую землю.
Затем она села и огляделась. Теперь ее пижамные штанишки были до колен испачканы зеленой грязью. Мать убьет ее за это. Подумав так, Лиза негромко застонала.
Удивительно, но лес тоже застонал в ответ, и этот стон постепенно перерастал в рев.
Деревья начали трястись, а затем тесно сплетенные ветки стали расходиться в стороны — это было похоже на то, как если бы кто-то принялся разбирать на части огромный пазл. Пока деревья поднимали и разводили свои ветки, под ногами Лизы появился ровный мягкий ковер изо мха, ведущий к показавшемуся впереди прекрасному, словно сотканному из света, дворцу. В тот же миг музыка заиграла громче — наверное, до этого ей трудно было пробиваться сквозь густые заросли.
Лиза ахнула, а Мирабелла коротко рассмеялась и сказала:
— Какая же я глупая. Заболталась и едва не пропустила дворцовые ворота. Пойдемте же, пойдемте.
Глава 8
Танец нидов
Раньше вход на бал был открыт для всех, — пояснила Мирабелла, направляясь к дворцу по длинной зеленой аллее. — Ворота никогда не закрывали, ни разу, сотни и сотни лет. Любой мог прийти сюда и потанцевать! И кроты, и ниды, и жабы, и троглоды, и даже крысы! Да, да. Даже грязные нечесаные крысы.
— Что же случилось? — спросила Лиза. Она старалась слушать Мирабеллу и одновременно запоминала все, что видела вокруг себя — величественные стройные деревья, растущие вдоль ведущей к дворцу дороги, аккуратно подстриженные кусты, десятки фонариков на ветках, мерцающих, словно елочные гирлянды.
Мирабелла нервно оглянулась по сторонам и ответила шепотом:
— Это все прядильщики. Никто теперь не знает, кто на чьей стороне и за кого играет. Все от этого нервничают, сами понимаете. Теперь ниды держатся отдельно, кроты отдельно, все боятся друг друга. Отныне на балу могут присутствовать только ниды и их оркестр. А для крыс танцы кончились, кончились.
— Но вы говорили, что это кратчайший путь, разве не так?
Мирабелла страдальчески посмотрела на девочку и только фыркнула в ответ.
Они приближались к дворцу, и Лиза не смогла сдержать своего восхищения. Дворец казался сделанным из кристалла или стекла, с многочисленными резными прозрачными розовыми и белыми шпилями, винтовыми лестницами, зубцами и высокими башенками. Он был высоким, и на каждом его углу, на каждом выступе или узорном балконе горели фонарики, освещая весь дворец нежным розовым сиянием.
Теперь музыка звучала еще громче. Это была самая странная музыка, которую когда-либо доводилось слышать Лизе, она казалась сотканной из ахов и вздохов, и журчания воды, нежного пения скрипок и высоких, как флейты, голосов.
— Теперь посмотрим, посмотрим… — бормотала Мирабелла. — Если мы обогнем дворец, то сможем прыгнуть в Реку Познания, а когда выберемся из нее, то окажемся совсем недалеко от Двойных гор…
Пока они, крадучись, огибали дворец, музыка становилась все громче, обволакивала Лизу, заставляла ее убавить шаг.
Волшебная музыка словно притягивала девочку к себе, шептала ей: «Подойди ближе, ближе. Потанцуй».
Музыка тянула к себе как магнит, и Лиза, сама того не ожидая, свернула в сторону и направилась по мягкому мшистому ковру к большим сводчатым окнам дворца.
— Я только разок взгляну, — сказала она, скорее самой себе, чем Крысе.
Окна дворца располагались достаточно низко, чтобы Лиза могла заглянуть в них, даже не вставая на цыпочки. Стекла в окнах были необыкновенно тонкими, прозрачными, с тем же розовым отливом, что и стены дворца, но внутри стекол было множество воздушных пузырьков, из-за них все внутри дворца казалось слегка размытым и искаженным.
Ах, что это был за дворец! У Лизы даже дыхание перехватило! А музыка продолжала звучать, все глубже и глубже забираясь в самое ее сердце.
