Сегодняшний день выдался особенно пасмурным и ветреным,
поэтому Вадик с самого утра включил «духовку». Такие газовые печки есть в
Голландии в каждом доме, в каждой квартире. Иначе и не выживешь – климат-то
сырой и холодный, подтапливать приходится даже летом.
Агрегат располагался в глубине фальшивого камина – с понтом,
живой огонь. Работала «духовка» проще простого: на манер обычной совковой
газовой колонки. Сначала поджигаешь маленький газовый фитилек, затем двигаешь
рычажок, увеличивая подачу газа, и тогда вспыхивает уже основной огонь.
Элементарно, Ватсон.
Когда эта штука раскочегаривалась, начинал нагреваться
металлический кожух. И тут главное было обходить его стороной, чтобы не
обжечься невзначай. Зато, натянув веревку меж двух стульев, удобно было сушить
носки и белье. Развесив бельишко, он, наконец, уселся в кресле с бутылкой
молока и рогаликом, купленным еще вчера в островном супермаркете. Что и
говорить, молоко у Ханса было необыкновенно вкусным. Такого ни в каком
Амстердаме не сыщешь. Прямо, как из детства.
Конечно, это было не слишком удобно: вставать каждое утро в
восемь по звонку молочника, но зато эта ежедневная процедура сохраняла хоть
какую-то иллюзию осмысленности и разумности жизни. Пока у нас существуют
привычки, и мы им пунктуально следуем, жизнь продолжается.
День был обычный: бросок в супермаркет за жратвой, небольшая
прогулка по острову, наблюдение в подзорную трубу за пирсом. Катаклизмов не
предвиделось.
Благо, на книжной полке осталось несколько и английских
книг, оставшихся от прежних арендаторов. Пара Джеймсов Бондов, потрепанный том
Агаты Кристи, и почему вторая часть «Жизни Клима Самгина» Горького. Он и
по-русски-то этого не осилил. «Зато вот теперь, – усмехнулся, – нашлось время и
место». Однако ж с полки взял все же Флеминга. Нехитрые приключения супермена
то, что нужно одинокому и гонимому неудачнику. Он чуть не заплакал от жалости к
самому себе.
Дождь зачастил. Порывы ветра бросали пригоршни капель в
стекла, отчего становилось еще тоскливее и хреновее на душе. Нет, так жить
нельзя. «Сегодня последний ленивый день, а завтра двину в Остенде, – решил
Вадик, не двигаясь с кресла. – До Остенде доберусь морем, пока еще навигация не
кончилась. Оттуда – в Лондон. А там, глядишь, матросом пристроюсь. На корабль.
Который никогда никуда не придет…»
По мерзкой погоде Вадик даже не заметил, как день
превратился в вечер. Он отложил Бонда и включил телевизор. Было как раз время
новостей. Ничего интересного для Вадика в мире не произошло. Только опять
кого-то взорвали, где-то томились заложники, а одна американская дура подсушила
свою кошку в микроволновке. Кошка, конечно, сдохла, а хитрая баба выиграла
тяжбу с компанией-производителем, которая, видишь ли, не указала в инструкции,
что в печах такой конструкции сушить кошек не рекомендуется.
Вадик, кажется, даже немного задремал. И сам испугался
своего крика, когда на плечо ему легла чья-то рука.
– Спокойно, Вадим. Все под контролем.
Оглянувшись через плечо, Ухов увидел склонившееся над ним
знакомое лицо. Рыжие волосы Вадика встали дыбом – к нему пожаловал Максим
Карельский.
– Т-ты откуда? – запинаясь на согласных, выдавил из себя
Вадик.
– Из Москвы. Тебе про погоду рассказать? – Макс так долго
искал Ухова, что даже по-человечески рад был этой встрече.
– Н-нет, н-не н-над-до, – зубы Вадика выстукивали «SOS», но
на помощь ему никто и не думал спешить.
– В общем, так, – Макс бесшумно обошел диван и сел в кресло
напротив, – только давай без глупостей. Если будешь хорошим мальчиком, все
будет в поряде. Стаканы есть?
Вадик кивнул в сторону полок.
– Ну, так неси, – Макс следовал взглядом за каждым Вадиковым
движением, пока тот доставал стаканы и скудную закусь.
Вадик чувствовал себя беззащитным кроликом. Впрочем, таковым
он и был на самом деле.
Макс достал из сумки литрового «Джека Дэниелса» и плеснул
сразу по полстакана.
– Пей, – сказал он.
И, увидев, что Вадик лишь чуть пригубил виски, приказал:
– До конца. Вроде анестезии.
– Т-ты что, меня п-пытать будешь? – едва отдышавшись после
лошадиной дозы, попытался пошутить Вадик.
– Сам все расскажешь.
– Понимаешь, Макс, я сам ничего не понимаю. Все было
схвачено. Никакого смысла им убивать пацанов не было. Ведь мы только
зарядились. Это ж какие бабки всем светили! Нет, я не понимаю! – зачастил он.
– Рассказывай по порядку.
Не утаивая ни единой детали, Вадик рассказал в подробностях,
поминутно прикладываясь к виски, как все произошло. Даже про картины со
спиралями не забыл.
– Про Гюнтера – поподробнее, – велел Макс.
– Ну, в общем, это приятель моей бывшей жены. Вроде как
крутой по их меркам. Большой дом на Среднем Рейне. Через этот дом мы с ним и
повязались. Ну, я ж тебе рассказывал, что дом он построил на деньги от наркоты.
– Помню. Еще что?
– Телефон.
– Не надо. Ты мне давал. Пробивали – не отвечает. Где, с
кем, когда его можно найти в Амстердаме?
– Насколько я знаю, – Вадик уже успокоился, или это виски
подействовало? – он часто зависает в «Парадисо». Это такой клуб, переделанный
из бывшей церкви. Отвязное местечко. Просто так туда лучше не соваться.
– Ладно, проехали. Что делать-то собираешься?
– В туалет бы… Если не возражаешь.
– Иди… – Макс уперся взглядом в спину уходившего Вадика.
Карельский не боялся, что тот слиняет. Куда? Да и зачем? Кому
он нужен, такой рыжий? Не человек уже – чистый клоун.
Достав из кармана коричневый пузырек, Макс плеснул из него
немного прозрачной жидкости в стакан Вадика и добавил туда же еще из бутылки.
Вернувшись, Вадик залпом опрокинул в себя виски:
– А что мне делать, скажи, что мне делать? Меня же по-любому
убьют.
– Точно, по-любому, – спокойно ответил Макс. – Если бы сюда
пришел не я, то тебя бы просто на ремни порезали. Что делать, ты спрашиваешь?
Вешаться. Боюсь, ты все равно уже не жилец. Потому что тот товар на тебе висит.
И тебе за него никогда не расплатиться.
– Но я буду работать… На любых условиях…
– Не смеши, – жестко перебил его Макс.
