Пчела прямо обалдел и надолго забыл про виски, когда на
пороге квартиры Зимчука появилась она – та самая девушка с таксой, точнее,
таксом из Вондел-парка, которую он увидел из своего окна и потом не смог
догнать. Это была судьба. Тем более, что она оказалась русской.
Какой уж там английский! Время для них двоих перестало
существовать. О-о-о! Пчелкин был на высоте. Это вам не легкий бой, а тяжелое
сражение. Победила, как всегда, любовь. Измученные, счастливые, кажется, они
заснули на мгновение. Или на часы? Привел их в чувство жалобный вой запертого в
ванной такса Огурца.
Генерал Хохлов немного сдал после событий августа прошлого
года. Чехарда, творившаяся в последнее время в органах, естественно, не могла
его радовать. Хотя меньше всего он боялся лишиться своего кресла. Потому что
сидел сразу на двух. Одно было здесь, в кабинете на Лубянке, под портретом
вечного и нержавеющего Феликса Эдмундовича. Второе – в правлении Фонда «Щит и
меч» по поддержке бывших сотрудников силовых органов и членов их семей. Еще до
злополучного августа Андрей Анатольевич все финансовые операции своего отдела
замыкал на счета Фонда. Так что благополучная старость ему в любом случае была
обеспечена. Не только ему, но и его сыновьям и пока единственному внуку.
Но здесь, в лубянском кабинете, он продолжал получать не
столько материальное, сколько моральное удовлетворение. Секретная оперативная
информация давала ему возможность просчитывать любую ситуацию заранее. Ну а
тяжесть долгов компенсировалась чувством причастности к судьбе страны на ее
сложном переломном этапе.
– Ну, Игорь Леонидович, докладывай. – Хохлов сидел во главе
стола напротив единственного посетителя. Оба были по обычаю в гражданском.
Введенский даже и не помнил, когда он в последний раз надевал мундир. Наверное,
на один из последних юбилеев родимого.
– В нашем направлении все идет по разработанному плану. Наш
агент продолжает работать в тесном контакте с представителем группировки Белова
в Европе. Пока Белов работает по Первой схеме. Несут потери, небольшие, вполне
соразмерные. Но если учитывать интеллектуальный потенциал самого Белова,
переданную нами подробную информацию по их основным конкурентам, а также
аккумулированные ими за последнее время материальные средства, то у нас есть
все основания предполагать, что задуманный Беловым переход к третьей схеме
выглядит вполне реалистичным. Возможно, понадобится подключить наши
интерполовские связи. Придется кое-кого слить. Разрешите?
Хохлов кивнул. И поинтересовался:
– Что, потеснят синих?
– Думаю, в самое ближайшее время. Мы до времени вмешиваться
не будем. Тем более, что Белов выполняет условия конвенции. Хотя, – усмехнулся
Введенский, – ему это не очень нравится.
– Ну, мы и не барышни, чтобы каждому нравится. Информируй
меня еженедельно. Если понадобится, то в интересах дела можешь подключить нашу
западноевропейскую агентуру. Втемную, конечно. Но не увлекайся. Все-таки у этих
мальчиков волчья хватка.
– Мы с вами, Андрей Анатольевич, тоже не овечки.
– Хе-хе-хе, – рассмеялся смешком генерал. – Какие там овечки
– скорее волкодавы.
Тут позволил себе рассмеяться и Введенский.
Глава 18
Субботник проводили в среду – у Кати это был единственный
выходной. Генеральную уборку по чистке авгиевых конюшен на Котельнической
начали с самого утра. Саша в последнее время исчезал рано, едва глотнув кофе.
Мчался, как будто на смену заводскую опаздывал. Однажды даже не побрился. И
вообще выглядел замотанным, похудел и осунулся.
Оля потому и придумала эту уборку, чтобы в доме стало
поуютнее. Да и грязью за зиму обросли прилично. Все было хорошо в огромной их
квартире, но вот откуда здесь бралось столько пыли? Размножалась она сама
собой, что ли?
На подмогу вызвала Катерину. Та согласилась охотно. Как не
помочь жене любимого племянника? Чай единственный у них с сестрой подопечный.
Катерина надавала кучу распоряжений по подготовке операции: какие средства
купить, сколько тряпок подготовить. Оля старательно, постоянно сверяясь со
списком готовила маттехобеспечение трудовой вахты.
– Готова к труду и обороне? – прямо с порога завопила Сашина
тетка.
– Кать, я пасты чистящей не смогла купить, прямо перед носом
последнюю банку перехватили, – начала отчитываться Оля.
– Ничего, девочка. Пусть это будет нашей самой страшной проблемой,
– смеялась Катерина, облачаясь в хирургический халат. – Держи, я и тебе из
больницы прихватила.
– А что, мне идет, – накинув халатик, закружилась перед
зеркалом Ольга, – слушай, Кать, а возьми меня к себе на работу санитаркой.
– Судно, что ли, выносить? – ухмыльнулась Катя. – Лучше вот
с зеркала и начни. Смотри, все в пятнах.
Борьба за чистоту затянулась. Лишь в двенадцать Оля,
взглянув на настенные часы, охнула:
– Кать, ну и дура же я. Даже чаю тебе не налила. Завтракать
будешь?
– Скорее уж обедать. Давай что-нибудь внутрь метнем, а то
кишки слипаются, – вздохнула Катя.
Оля радостно побежала ставить чайник. Ей ужасно нравилась
Сашина тетка. Такая простая, такая своя. Катя вовсе даже не тетя, а скорее
сестра. Как Оле не хватало такой вот старшей мудрой и веселой сестры. С которой
можно пошептаться, посоветоваться, да просто, наконец, посплетничать!
– Так, что тут у нас?… – Катя изучала содержимое
холодильника. – Давай вот сыр, – она метнула на стол кусок сыра в вощеной бумаге.
О! Ветчина моей души! Обожаю! Оль, ветчину будешь?
– Доставай все! – распорядилась Оля, заваривая в стеклянном
заварочном чайнике. – Я голодная, как волк.
– Волчица, – уточнила Катерина.
Они сидели за столом, накрытом клетчатой клеенкой и
размеренно поглощали добычу, запивая душистым сладким чаем.
– Если пища не сдается, ее надо уничтожить, –
философствовала Катя, делая бутерброд с последним куском ветчины. – Видишь, и в
холодильнике прибрались. Так что мы не отдыхаем – вкалываем. Кстати, – она
внимательно посмотрела на Олю, – ты про санитарку это как, пошутила?
Оля замялась.
– Торт будешь? – попыталась уйти она от ответа, но от
Катерины так просто отвертеться было нереально.
– Так что? У тебя проблемы? – по-врачебному правильно
спросила она.
– Понимаешь, Кать, я все время дома…
– Скучаешь, что ли?
– А ты как думаешь?
