После петли Нестерова решили снизить градус лютости.
Подходящий объект нашелся среди детских аттракционов. Было уже восемь вечера,
поэтому молодого карусельщика вытащили из норы, где он с дружбаном в оранжевой
робе уже разложил нехитрый закусон под поллитровочку.
– Запускай, мужик! – Космос, шатаясь, попытался вытащить
пистолет, но Саша остановил его:
– Давай, отец! – он кинул на покрытый газетой столик мятого
«Франклина». – Видишь, гуляем!
И отец дал. Карусель крутилась на полной скорости, уже битый
час. Или два. Или полчаса. В такой круговерти разве разберешь? Похоже, «отец» с
оранжевым забыли о пацанах. А те отрывались по полной.
Кос оседлал розовую в цветочках лошадку:
– Это не лошадь, это пони! – орал он на весь парк.
– Ты – кентавр! – на весь же парк отвечал Саша.
Он ехал задом наперед на веселеньком зелененьком львенке.
Держась за хвост, подозрительно крошащийся на месте стыка с попой зверя.
– Мы поедем, мы помчимся на оленях утром ранним… – вопил
Кос.
– И отчаянно ворвемся прямо в снежную зарю-у, – не отставал
Саша.
К пятой песне их уже изрядно мутило.
– Отец, – надрывался Кос, – сними с коня!
Он достал-таки пистолет и трижды выстрелил в небо.
– Победа! – заорали друзья хором, когда, наконец, карусель,
стала тормозить, а затем и остановилась. Только теперь уже кружилась вся земля.
Кос отошел к оградке и повернулся к Саше спиной.
– Э-э! – смеясь, окликнул его Саша, – что, а?
– Территорию мечу, – пьяным голосом ответил Космос. – Это
теперь все наша территория, понял, брат?
Оля уже спала. Во всяком случае, свет в квартире не горел.
Саша бесшумно, как ему казалось, открыл дверь и в темноте стал в прихожей
разуваться. И, не в силах побороть шнурки, стянул ботинки прямо так. Те с
глухим стуком обиженно шлепнулись на пол.
– Так, – услышал Саша и оторвался, наконец, от ботиночной
возни. Он поднял глаза. Перед ним была Оля. В чем-то прозрачном. И красивом. Он
никак не мог рассмотреть.
– Олька, не кружись, пожалуйста, – жалобно попросил он. Но,
кажется, кружилась не Оля, а вся квартира. Черт его знает что творится в этом
мире! Ни на минуту нельзя отвлечься!
– Белов, ты пьян, – констатировала Оля.
– Немного, – не мог не согласиться Саша и заржал, вспомнив
хвост львенка. Он все-таки дал трещину. Оказалось, что под гипсом или чем там
находился толстенный проволочный трос. Такой вот правильный попался зверь.
– Ты что развеселился? Давай спать! – строго сказала Оля,
сама едва удерживаясь от смеха. Белов запутался в двух ботинках. Подумать
только! Она не злилась на мужа даже за то, что он не заметил необыкновенную
чистоту их квартиры. Ладно, утром она ему все в деталях покажет. А пока –
спать!
Глава 19
Когда Йорст ван дер Дул поступал на филфак Гронингенского
университета, он хотел изучать какой-нибудь исключительно сложный язык. Он
оказался перед дилеммой: выбрать, китайский или русский. В конце концов выбрал
русский. И до сих пор об этом не жалел.
Как раз ко времени окончания университета в России все
зашевелилось и ожило. Йорст зачастил в Москву и Петербург, где у него появилось
много друзей. По российской традиции ему присвоили отчество – для русских он
был теперь Йорстом Вандеровичем.
Просто любовь к стране вскоре стала подкрепляться и
приличными заработками. Голландские фирмы все более активно проникали на
российский рынок и все более нуждались в квалифицированных переводчиках. Так
что Йорст если и не разбогател, то все же чувствовал, что на кусок хлеба с
маслом он всегда заработает. Со временем же у него появилось еще одно
своеобразное увлечение, опять же связанное с Россией.
Все началось после того, как в один прекрасный день Йорсту
позвонил и попросил о встрече человек из Нидерландского отделения Интерпола.
Йорсту предложили принять участие в акции против русской мафии.
Крутые русские парни одними из первых в Европе стали
обзаводиться модной новинкой – радиотелефонами, при помощи которых и общались
между собой. Не стесняясь в выражениях и весьма откровенно. Наверное, они были
уверены, что без наличия проводов подслушать их никто не сможет. Однако
техника, уже имевшаяся в распоряжении европейских спецслужб, вполне позволяла
фиксировать все эти телефонные разборки и стрелки. Слушались новенькие переносные
телефоны даже лучше, чем стационарные.
В пригороде Амерсфорта на улице Сингел располагалось вполне
обычное трехэтажное здание. Мало кто знал, что именно здесь базируется один из
радиоцентров голландских спецслужб. В светлой комнате на третьем этаже,
оснащенной новейшей аппаратурой прослушивания и работал время от времени Йорст.
Назывался этот вид оперативной деятельности почему-то работой «в подвале».
Платили за это не слишком много, но причастность к тайне уже сама по себе была
своеобразной наградой за усилия и усердие.
При прослушке первого же разговора Йорст понял, что он не
знает русского языка. По крайней мере это был не тот язык, которому его учили в
университете и на котором он общался в Москве и Петербурге. Пришлось
Вандеровичу раскошелиться. В книжном магазине «Пегасус» рядом с Амстердамским
университетом он за целых двести гульденов прикупил русско-английский словарь
ненормативной лексики, составленный каким-то любителем острого русского слова
из Чикагского университета. Там уже был соответствующий русский язык. По
крайней мере, именно тот, на котором изъяснялись так называемые новые русские…
Последний его «подопечный» оказался и вовсе трудным орешком.
Мало того, что вместо «Добрый день» он говорил «… твою мать!», он еще ударения
ставил хуже, чем Йорст на первом году обучения. А неповторимый его говор
заставил Йорста вспомнить, как он с русской подружкой Верой ездил без визы на
советскую еще Украину, притворяясь немым латышом. Оперативное имя объекта было
«Хохол», впрочем, собеседники так и называли его, неизменно добавляя к имени то
или иное сакраментальное словцо из заветного словаря.
Начальство придавало прослушке Хохла большое значение.
Кажется, русские очень хотели заполучить его на историческую родину, чтобы
отправить в сентиментальное путешествие в самую холодную ее часть… Утром Йорст
начинал день с быстрой прокрутки ночных разговоров, а после, обычно ко второй
чашке кофе, он переходил в режим «он-лайн».
