По Ленинградке мчались на предельной скорости. «Мерина» вел
Серый, бывший инспектор ГАИ, которого Фил взял вместо белобрысого Михи, земля
ему пухом. Серый был серым не только по имени – Серый Васильев, но и по жизни.
В смысле, по внешности, ничем не примечательной. Но водил – как бог.
– По Тверской или по Садовому? – спросил немногословный бог
автодорог Серый.
– Что, пацаны, а может, по Тверской прошвырнемся? – спросил
Саша, но сам уже решил. – Тормозни, Серый.
Они как раз только что проскочили Белорусский вокзал. Серый
мастерски перестроился в правый ряд, подрезав исключительно в педагогических
целях чайника на «жигуленке» и остановил машину напротив ресторана «Якорь».
– Ты что, Белый, столик, что ли, здесь заказал? – огляделся
Кос. – Пожрем? Я бы, правда, лучше выпил.
– Ты про кабак? Слушай, а что, это мысль… Нет, брат, не
сообразил. Давай потом в кабак. А пока – вдоль по Пи-и-те-ра-ской, по
Тве-ра-а-ской, Ямской, – затянул песню Саша.
Он вышел из машины и распахнул перед Пчелой дверь в большой мир.
Тот, однако, выходить не спешил, докуривая тонкую пижонскую сигарету.
– Хочу просто, чтоб друг наш, в загранке застрявший, по
родной земле ножками потопал. Родину вспомнил, – объяснил Белый Косу и Филу,
выходившим с другой стороны «мерина». И показал, как ходят ножками: топ-топ…
Космос моментально затопал в такт, третьим замаршировал Фил.
– Чтобы запахи России вдохнул, – Космос продолжил Сашину
мысль с Сашиной же насмешливой интонацией.
– Фила, разбуди иностранного товарища, – попросил Белый, кивая
на невозмутимо пыхавшего сигаретой Пчелу.
Тот лишь ботинок оранжевый, глянцевый, выставил из машины и
спросил многозначительно:
– Знаете, как русских за бугром опознают?
И сам же ответил:
– По ботинкам.
Ботинок Пчелы явно претендовал на голландское гражданство.
Фил сильно, по-русски, хлопнул Пчелу по плечу:
– На выход, с вещами! – кураж друзей передался и ему.
– Ты что, Фила, оборзел? – с деланной обидой Пчела отряхнул
плечо белоснежного плаща и соизволил, наконец, выйти из машины.
– Серый, едешь за нами, – распорядился Саша.
На Тверской было на удивление немноголюдно. Это к вечеру
здесь появится молодняк, а пока только тетки с пакетами, делового вида мужички,
да гости нашего города топали Пешков-стрит от кафе к кафе, от магазина к
магазину. Им всем пришлось слегка потесниться – четверо друзей шли по правой
стороне Тверской прямо по центру тротуара. Параллельно, со скоростью черепахи,
по проезжей части полз черный «Мерседес» – не то няня, не то охрана, не то
соглядатай. Прохожие провожали ребят взглядами. Разными: и завистливыми, и
недобрыми. Равнодушных не наблюдалось.
Они были молоды и отчасти красивы. Они были уверены в себе и
наглы до чрезвычайности. Весь мир, свернувшись калачиком, лежал у их ног и
жалобно поскуливал, моля о пощаде. И такая мощная энергия шла от этой четверки,
что ее, казалось бы, хватило на работу целой электростанции. Чуть ли не током
било даже на расстоянии от этих сильных гибких хищников. Новых хозяев большого
города.
Длинные черные плащи развевались как пиратские флаги, лишь
белый плащ Пчелы призывал к мирному решению проблем. Но сегодня проблем не
было. Пока не было. Тем паче здесь, в Москве. Дела сегодня вершились за много
километров от мирной Тверской. Хотя штаб был именно здесь. Передвижной такой
штаб. По имени Александр Николаевич Белов. Он же – Саша Белый.
Саша шел чуть впереди, добродушно посмеиваясь над трепом
друзей. Вопили они, надо сказать, на всю улицу.
– Ну, а Людочка что? – обсуждалась реакция секретарши
Людочки на порноподарок Пчелы.
– Сначала не врубилась, что это член, писать начала. Хорошая
ручка, говорит, мягко пишет и не мажется. Пацаны прям кисли. Людка то в рот
возьмет, погрызет, то обратно в… вставит! – гоготал Космос.
– А когда врубилась?
– В мусорку кинула. Я сам не видел, пацаны говорили.
– Ее потом на бюро пропусков забрали, – вмешался Фил. – Но я
велел убрать в подсобку. Фигня, но отвлекает.
– О! А это кто тут у нас такие? – Пчела раскинул руки,
словно пытаясь обнять сразу всех шлюх Тверской. Ребята дошли уже до Манежной
площади, где была основная секс-территория столицы.
– Мальчики, отдохнем? – радостно улыбнулась яркими губами
высокая блондинка и призывно скользнула язычком по губам.
– А то? – Пчела склонил голову, оценивающе разглядывая
фактурную девицу, плотно обтянутую джинсовым брючным комбинезоном на
серебристой молнии. Молния – от горла до самого причинного места словно
перечеркивала вдоль и делила надвое высокую плотную фигуру жрицы страсти.
– Дорого, но сердито, – блондинка мгновенным движением
расстегнула молнию до самого низа. И столь же быстро застегнула снова.
Пчела присвистнул. Он успел оценить мелькнувшие пышные груди
и сердечком выбритый лобок – под комбинезоном у проститутки ничего не было.
Кроме, естественно, главного товара. И товара преотменного…
– Ну что, маленький, идем?
– В другой раз, солнышко, спешу! – Пчела постучал по
циферблату
Разочарованная девица тут же отошла, некогда ей было лясы
точить. Рабочий день ее только начинался.
– А что? – Пчела показал Косу на спину блондинки. – Нехило,
а? Может, бизнес откроем?
– Международный? – уточнил серьезный Фил.
– Межпланетный, – Космос, как всегда, мыслил глобально.
– Я серьезно, – настаивал Пчела. – Возьму под личный
контроль. Каждую девочку обещаю проверять лично…
Они уже перешли Манежную. Дальше надо было ехать – Серого на
«мерине» на Красную Площадь как пить дать не пустят. Перед тем как сесть в
машину, Саша не удержался и взглянул на часы. До начала операции «Венский
вальс» оставалось ровно сорок семь минут.
Глава 21
Гюнтер Шлихт, чистокровный ариец, в последний раз провел
щеткой по волосам. Черт! Волосы опять выпадают! Это взволновало его даже
больше, чем сегодняшнее дело, сулившее и солидный гешефт, и упрочнение его
позиций в глазах Кудели. Каких только средств он не испробовал, чтобы
остановить облысение, как проклятие, передающееся в семье Шлихтов из поколения
в поколение.
