– Хоть Микки Маус, – милостиво разрешил Саша, устраиваясь
поудобнее в низком кресле.
– Ну, Саш! – одернула музыкально девственного мужа Оля,
касаясь смычком струны… Через минуты она забыла обо всем, всецело отдавшись
музыке.
Саша сидел в мягком кресле и смотрел на жену, старательно
извлекающую из скрипки нежные звуки, и эта нежность переполняла его.
«Маленькая, – думал Саша о жене, – ну потерпи еще немного.
Все будет хорошо, обещаю, все у нас будет хорошо…»
Часть 3
Гроза
Глава 32
Как и подобает солидному бизнесмену, Александр Белов
остановился в одном из лучших венских отелей «Захер». Не в последнюю очередь
из-за названия – уж больно в нем прослеживались символические российские корни.
Еще в Москве, когда заказывали ему номер, все пацаны по этому поводу дружно
поржали. Правда, номер был не президентским, а вполне скромным, всего лишь
двухкомнатным.
Поставки металла теперь полностью были под контролем. Офис и
квартирки «металлических парней» на Ротентумштрассе переоформили на Пчелу. Но
заправлял здесь бухгалтер Генрих Петрович, который не только восстановил все
связи, но и мгновенно оброс новыми. Так что металла требовалось все больше. Но
Сашу, естественно, беспокоила ситуация, связанная с главным товаром. Иначе чего
было огород городить?
Почву он подготовил еще в Москве. По его просьбе Кабан
телефонировал в Вену Кирпичу и, отрекомендовав Сашу наилучшим образом, устроил
ему «высочайшую аудиенцию» для обсуждения текущих дел…
Саша позвонил Кирпичу, едва войдя в номер и бросив в угол не
распакованные вещи. Он, как всегда в решающие моменты, почувствовал кураж, и
его просто распирало от желания взять быка-Панарина за рога… Или потрогать за
вымя?
– Петр Семенович? Здравствуйте. Александр Белов беспокоит.
Вам звонили?
– Здравствуй. Звонили, звонили. Что у тебя ко мне? – голос у
Панарина был скрипучий, как определил для себя Саша – кирпичный.
– Встретиться бы надо.
– И где ты предлагаешь?
– Ну, здесь ваша территория. Я пока ничего не знаю.
– Ладно, возьмешь такси, скажешь… Запиши, а то не запомнишь:
«Ресторант Владимир Бюргер шпиталгассе». Домашняя русская кухня. Я со своими
предпочитаю под водку с селедочкой беседовать. А настоящей русской водки, да
тем более, селедки, здесь нигде больше нет. Встречаемся через два часа. Хватит
на акклиматизацию? Ты ж утренним рейсом прилетал?
– Буду, – коротко ответил Саша, и подумал: «Хитрый черт. Все
вычислил. Надо было часок выждать со звонком. И в ресторане, поди, все
схвачено. Ну да ничего, стерпится-слюбится…»
Душ он сначала пустил такой холодный, что даже сердце слегка
перехватило. Волнуется он, что ли? Еще не хватало. «Я честный бизнесмен. Гоню
металл. Я честный бизнесмен. Чест-ный биз-нес-мен», – твердил рэпом-речитативом
Саша. Он повторил это столько раз, что даже сам поверил. А поверив, повернул
красную рукоятку – позволив душу потеплеть.
Честный чистый бизнесмен, стоя перед зеркалом в одних
трусах, гладко зачесал мокрые волосы, пристально посмотрел в собственные глаза.
И остался доволен – эти глаза не умели лгать. Им нечего было скрывать. Они были
ясны, как небо в летний полдень. Глаза пионера перед присягой. Честный, блин,
бизнесмен! Прямо шахматист-гроссмейстер перед решающей партией. Приз на кону –
всего-навсего жизнь. Саша подмигнул своему отражению.
В дверь постучали.
– Войдите! Открыто! – крикнул он по-русски. И вправду, чего
ему запираться, честному-то бизнесмену? Дверь открывалась так медленно, что
Саша чуть было не вышел из образа. Слава богу, не успел. Девушка-горничная
прикатила ему на столике завтрак. Судя по времени – второй. У девушки была
смешно вздернутая верхняя губка с крошечной родинкой ровно посередине. Он
пальцем показал ей, куда поставить пиццу. Девушка послушно оставила там столик
и вышла, стараясь не поднимать глаз.
«Что это она нос воротит? Русских, что ли, боится?», –
удивился Саша и только тут понял, что вышел в одних трусах.
У него было странное состояние. Он знал за собой такое перед
самыми ответственными моментами в жизни его голова становилась ясной-ясной,
фиксируя самые тонкие нюансы окружающего мира, при этом пропускал,
отфильтровывал лишнюю, ненужную.
В ресторане пахло Россией. Не старой, немытой, а Россией
нарождающейся. Запахи приправ нежно и на удивление естественно вплетались в
озонированный кондиционером воздух.
Россия же начиналась с самого входа, где посетителей
встречал медведь. Искусно сделанное чучело держало на одной лапе поднос, где
валялось несколько сложенных вдвое купюр очень, очень высокого достоинства. В
России на такие вот чаевые можно было кутнуть ба-альшой компанией. Вторую лапу
медведь поднял то ли в фашистском приветствии, то ли в прощальном жесте: мол,
скатертью дорога, гости дорогие, век свободы не видать!
Кирпича он узнал с первого взгляда. Мешковатая фигура, лысый
лоб, маленькие глаза, посаженные слишком близко к переносице. Да и как он мог
его не узнать? Во-первых, в зале по дневному-то времени практически никого не
было. Лишь официанты в косоворотках и две дамочки за дымящимися чашками кофе.
Во-вторых, не зря ведь досье Кирпича с множеством фотографий, копиями договоров
и всякими оперативными сведениями лежало у него в сейфе. И не просто лежало.
Саша, казалось, уже наизусть знал каждый шаг долгого жизненного пути Петра
Семеновича Панарина. Но как раз вот этого своего знания он и не должен был
показывать.
И еще важно было не переигрывать. Это в смысле «чистого
бизнесмена». Чистые – они совсем с другими целями по Европам гуляют…
Кирпич, чуть улыбнувшись самыми краешками губ, указал Саше
на кресло напротив. И, не спрашивая, налил себе и ему по полной рюмке
«Столичной».
– Ну, за знакомство, Саша! Позволишь себя так называть?
– Да, конечно, Петр Семенович. Я не против, – и Саша широко
улыбнулся, прежде чем опрокинуть в себя рюмку.
Кирпич закусывал, а сам все поглядывал на Сашу, с интересом
и прищуром. Пацан, совсем пацан.
– Ну, рассказывай, – сказал наконец он, прожевав кусочек
селедки с колечком лука. Постное масло, которым была полита селедка, пахло
совсем по-деревенски: жмыхом подсолнечника. Масло в Вену доставляли из России,
здесь, в Европе, таких неочищенных натуральных продуктов не производили уже
давным-давно.
– С чего начать? – Сашин взгляд был ясен и задумчив.
