– Слышь, Кос, – почесал Фил в затылке, – а ты теперь все
время, что ли, так жить будешь?
– Как так? – не понял Космос.
– Ну, на коврах. Есть, пить, спать?
– Ты, брат Фила, ничего не понимаешь. Ковер – это символ
жизни, – с пол-оборота завелся Кос. – По старинному ковру можно читать судьбу
человека.
– О-о-о! Узнаю брата Васю, в смысле Фару. Может, ты теперь
мусульманство примешь?
– А что? Может, и приму. Не самая худшая в мире религия. –
Кос сложил руки на груди и задумчиво зажевал губами.
– Но ведь там, – деланно удивился Фил и сделал
большие-пребольшие глаза, – вроде как обрезание делать надо?
– Нет, вот с этим я пока повременю, – опомнился Кос. – Меня
больше волнует философская сторона вопроса…
– Это ты про многоженство, что ли? – понимающе усмехнулся
Фил.
Космос не успел ответить – гость повалил валом. Все
припозднившиеся пришли одновременно, задерживался лишь Пчела. Да что-то Макса
не было видно.
– Вы что, сговорились, что ли? – изумлялся Космос,
распаковывая подарки.
Все, как один, дарили имениннику и новоселу кухонную утварь.
Всяких кастрюль, бокалов, чашек, и хитрых, не поймешь для чего предназначенных,
приспособлений хватило бы на целый полк домашних хозяек. Дикому же Косу было
немного не по себе. «Жениться, что ли?» – подумал он, и эта мысль ему
неожиданно понравилась. А что, прикольно, жених с таким вот кухонным приданым!
Оля, Саша и пацаны с подружками восторгались роскошным
убранством квартиры практически хором. И все как один задавали вопрос об
обрезании.
– Да сделаю, сделаю я это ваше обрезание! – наконец не
выдержал Космос. – Только отстаньте вы с этим вопросом!
Очередного звонка в дверь замученный призраком обрезания
хозяин не услышал. Дверь припозднившемуся Пчеле открыла Татьяна. Именно ей
Пчела и подарил роскошный букет истошно благоухающих лилий.
– Это что за прекрасная фея? Я не ошибся ли адресом? –
ворковал Пчела, целуя девушке ручку, несмотря на все ее протесты.
– Я ж лук режу! – Ей все-таки удалось вырваться из рук
шикарного красавца в темно-желтом восхитительном пальто.
– Это мой любимый овощ. – Пчела льстивым взглядом
соблазнителя осматривал прекрасную резчицу лука.
– Э-э! Брателла, полегче на поворотах. – Космос довольно
бесцеремонно оттолкнул друга. – Это моя девушка, – объяснил он Пчеле, когда
Татьяна с букетом рванула обратно на кухню.
– А что ж ты свою девушку к станку поставил? Джентльмен
называется, – пожурил Пчела. – Ну, с днем рождения, брат! – и он вручил Космосу
миксер-универсал с пятнадцатью насадками. – Только что не танцует, – так
отрекомендовал он достоинства этого чуда кухонной техники.
– Кос! А где же Юрий Ростиславович? – поинтересовался Саша.
– Да он в Сан-Франциско на конференции. По астероидам, –
объяснил Космос. – Мы с ним потом отдельно отпразднуем. Ну что, все? Может,
сядем?
– Макса нет, – оглянулся Саша. – Но думаю, скоро подтянется.
А вот насчет сесть, тут у нас, кажется, проблемы.
– Тогда возляжем, как древние греки, – не преминул показать
свою образованность Пчела.
Возлегли вокруг невообразимого количества еды, разложенной в
глиняные среднеазиатские плошки. В центре стояло огромное блюдо с пловом.
– Татьяна, неужели это вы такая замечательная кулинарка? –
томно спросил Пчела у моментально покрасневшей девушки.
За нее ответил Космос:
– Танюха, конечно, хорошо постаралась. Но в основном все эти
разносолы из «Узбекистана». Зато все настоящее, никакого гнилого Запада, один
чистый Восток. Кристально чистый Восток, – подчеркнул Космос. – По спецзаказу!
– Внимание, внимание, – Саша постучал вилкой по фужеру, – у
всех налито? Кто не налил, поторопитесь. Я буду говорить за нашего друга
Космоса Юрьевича, которому сегодня, и это не первоапрельская шутка, исполнилось
от роду ровно двадцать четыре года. – Саша оглядел всех веселым взглядом и
продолжил: – Одна из главных черт нашего общего друга это то, что он человек
увлекающийся. И это замечательно. Так выпьем же за то, чтобы его увлечения
совпадали с его возможностями. А с возможностями мы ему поможем. Ура!
Едва успели осушить бокалы и рюмки, как раздался звонок в
дверь. Это прибыл Макс.
– Всем привет! Кос, поздравляю! Я тут почтальона по дороге
перехватил. Кос, тебе аж целых три телеграммы.
– Кос, давай я вслух прочитаю! – протянул руку Саша. Взяв
телеграммы, он развернул первую. – О! Тут чего-то не по-русски. А-а, просто
латинскими буквами. Кос, это от Юрия Ростиславовича.
Быстро зачитав текст поздравления из Сан-Франциско и вторую,
длиннющую телеграмму от Фархада, Саша торжественно приступил к оглашению
третьего приветствия.
– Ни хрена себе! – воскликнул он, едва развернув огромный
бланк.
– Что там? – напрягся Космос, по-хозяйски обнимая Таню за
плечо.
– Правительственная! – Саша чуть не задыхался от восторга.
Оля с подозрением смотрела на мужа – что это он вдруг так
воодушевился?
Саша приосанился, пригладил волосы, и только тогда начал
читать, с чувством произнося каждое слово:
– Уважаемый Космос Юрьевич! Вы – один из лучших
представителей того поколения, чья нелегкая молодость совпала со становлением
новой российской государственности. Именно такие как вы молодые люди с умными
головами и горячими сердцами являются надеждой вашей многострадальной России.
Мы верим в вас. Именно в этот торжественный день я хочу поздравить вас с
прекрасным праздником – днем рождения. Будьте здоровы, счастливы, вы нужны
своей Родине. Искренне ваш, – Саша сделал многозначительную паузу, обвел всех
взглядом и зачел-провозгласил, повторив эффектную концовку. – Искренне ваш,
Борис Николаевич Ельцин.
Повисло гробовое молчание. Кос протянул руку к историческому
документу:
– Белый, дай-ка сюда. Это что такое? Правда, что ли? А
откуда он про меня знает? – недоумевал он, разглядывая правительственный бланк
с красным заголовком.
Бланк, похоже, был настоящий. Да он и был абсолютно
настоящим – Саше достали его по большой протекции знакомые депутаты. А
окончательную подлинность документу придали за коробку конфет девочки из
соседнего почтового отделения, куда Саша заглянул за полчаса до празднества.
