«Н-да, – удрученно подумал Саша и почесал в затылке, – с
шуткой-то перестарались. Кос, похоже, поверил. Да и пусть верит!».
– Кос, ты только теперь рамочку купи и на стенку повесь. Это
ж посильнее, чем фотка с президентом будет. Лично к тебе обращение! – Саша
говорил серьезно, но, тем не менее, собирался срочно менять ситуацию. Уж больно
пафосно получилось, прямо не день рождения, а совещание Политбюро. Ну, Пчела,
вступай, выруливай.
И Пчела вырулил.
– А я вот как раз и рамочку подготовил. Как угадал, аккурат
по формату! – Пчела выудил из целлофанового пакета застекленную деревянную
рамку точь-в-точь по размеру телеграммы.
– Ты знал! – дошло наконец до Космоса. Правда, в его голосе
все же прозвучали нотки разочарования. Но он быстро взял себя в руки: – Гости
дорогие! Кушать-то подано! Давайте жрать, пожалуйста!
Валяться на коврах всем понравилось. Пчела утверждал, что
так больше влезает, а сам глазел на девчачьи ножки. Как удачно, что Танечка в
мини-платье!
Оле было тяжело моститься на ковре так долго, поэтому она
воспользовалась первой же возможностью и ушла на кухню, прихватив с собой
несколько опорожненных тарелок из-под закусок. Вскоре к ней присоединилась и
Тамара. Кухня была единственным местом, где можно было нормально посидеть.
Пусть и не в креслах, но на обычных табуретках.
– Там уже танцуют, – сообщила Тамара, сгружая очередную
порцию посуды в раковину.
– Весело! – улыбнулась Оля.
– Ты что, себя нехорошо чувствуешь? – пригляделась к ней
Тамара. – Ты что-то бледная, совсем зеленая.
– Есть немного, – призналась Оля.
– Оль, а почему ты на открытие Валеркиного центра не пришла?
– Тамара, кажется, догадалась о причинах Олиного недомогания. – У тебя
токсикоз, что ли?
– Сейчас уже ничего, полегче, а на прошлой неделе – просто
жуть. Я из дома выйти не могла.
– Значит, будет мальчик, – уверенно сказала Тамара.
– Том, как мутило, как будто там, – Оля погладила совсем
незаметный животик, – близнецы. Или вообще – тройня.
– Счастливая, – Тамара с улыбкой смотрела на Олю, забыв
напрочь о немытой посуде. – А у меня что-то никак не получается…
А в недрах востока между тем назревал скандал. И нехилый.
Ходок Пчела, поднадравшись коньяка, какими-то изысканными словесами охмурил
Косову Татьяну. И уже чуть ли не лобызал ее на подоконнике в комнате с
кальяном. Это они так танцевали. В момент наиболее бурного натиска в комнату
заглянул Кос. Увидев свою бабу в лапах друга, он долго не стал разбираться и с
ходу врезал Пчеле прямо в наглую его рожу. Дружба дружбой, но и совесть надо
иметь! Удар получился. Что-то хрустнуло под кулаком Коса.
– Идиот! – захлюпал Пчела. Кровь полилась прямо как из
отвернутого крана. – Ты ж мне нос сломал, Отелло хренов!
– Витя, Витя, ты голову запрокинь! – причитала Татьяна,
подсовывая Пчеле свой кружевной носовой платок. – Ребята, вызовите скорую!
Ребятам было не до скорой – они еле сдерживали
разбушевавшегося Космоса.
– Нафиг скорую, здесь Первая Градская рядом. Только кровь бы
остановить, а то весь изгваздаюсь, пока дойду, – сквозь зубы сказал Пчела.
Нос спасла Тамара, единственный в тот момент здравомыслящий
человек, к тому же с начальным медицинским образованием. Она завернула в
большое полотенце лед из морозилки и остановила кровопролитие.
– Спасибо за гостеприимство, – с порога не забыл
поблагодарить именинника Пчела.
– Да пошел ты! И шлюху эту забирай! – орал на весь дом
Космос, надежда российской демократии.
Татьяна обиженно стрельнула глазами и отбыла вместе с Пчелой
в таинственную неизвестность. Это ведь так и водится у славянских женщин –
любить обиженных.
В общем, что и говорить, день рождения удался. Какой же
праздник без мордобоя? Последние гости разошлись только под утро.
Глава 38
Кудрявый Олег испрашивал разрешений на отпуск каждый раз в
начале августа. Именно в это время в Амстердаме проходил грандиозный
международный рок-фестиваль. А Олег был большой поклонник этого жанра. К тому
же во время фестиваля можно было и классно потусоваться. Кирпич всегда отпускал
своего помощника без лишних слов.
И вообще, у бездетного Кирпича к Олегу было особое
отношение, почти отеческое. И это не было просто проявлением сентиментальности
стареющего бандита. Дело в том, что Олег был сыном его давнего друга – крупного
московского авторитета Кости Погоста. Погост уже несколько лет как обрел вечный
покой на одном из подмосковных кладбищ. Его «Мерседес» взлетел на воздух еще во
второй половине восьмидесятых.
Олег с детства отличался всякими талантами: играл на
скрипке, клеил модели самолетиков, неплохо играл в теннис. Но особый талант был
у него к языкам. И отец в нарушение всех правил не хотел, чтобы сын пошел по
его стопам.
Точнее, этого не хотела его мать, властная волевая женщина.
Но она ехала с мужем в том же «Мерседесе». Поэтому Олег и оказался на попечении
Кирпича, который, помня о желании родителей, выбрал для Олега срединный путь.
После окончания Института иностранных языков имени Мориса Тереза Кирпич взял
Олега к себе – «белым воротничком», референтом-переводчиком. То есть Олег был
посвящен в основные дела Кирпича, но непосредственно к «живой» работе подпущен
не был.
– Развлекись там, дело молодое, – поправив очки,
напутствовал Кирпич. – Да вот еще, просьба у меня к тебе будет. Покрутись там в
русских кругах. Там этот напарник Саши Белого давно осел. Узнай, чем дышит, с
кем дружит. Ну да разберешься. Я помню, у тебя там знакомые есть?
– Есть, – кивнул Олег, – однокурсница живет. Девка видная и
ушлая, она уж точно всех тамошних русских знает.
– Вот-вот, поспрашивай. И узнай еще, не выплывал ли там
скорпиончик. Потому как по моим сведениям орел туда хотя бы раз залетал. Так
нет ли между ними связи, а? А то уж больно у этого Белого все гладко сходится.
Подозрительно мне это. Давно подозрительно. Да только за руку не схватил.
Разузнаешь, лады?
– Все, что смогу! – Олег понял, что не просьба, а приказ.
