— Я понимаю в деньгах.
— То, что ты отличаешь кредитную карту от стопки наличных, не делает тебя даже любителем.
— Но…
— Я знаю, о чём говорю.
Тон старика напомнил отцовский, и спорить сразу расхотелось.
— «Алтайская неувязка» — место замечательное. На первом этаже изумительная дичь и можно выпить, на втором — восхитительный чай. На первый этаж запись за две недели. На второй — за месяц и нужно иметь рекомендации. Но чай — потрясающий. «Ржавый топор» — только для ржавых качков…
«Ржавый качок»! Татуированный грузчик употребил то же выражение, а значит, имеет смысл навестить ржавый бар.
— Мне нужно в «Топор», — уверенно произнёс я.
— Действительно нужно?
— Позарез.
Стальевич поправил очки, потрогал себя за мочку левого уха, помолчал, раздумывая над моей просьбой, понизил голос и сообщил:
— Если тебе ДЕЙСТВИТЕЛЬНО нужно в «Ржавый топор», то приходи за час до открытия в три пополудни. В это время там только хозяин, которого ты сможешь разговорить, если тебе действительно нужно.
— Но дверь…
— Она будет открыта. Хозяин бара искренне верит в то, что случайных посетителей не бывает и тот, кому ДЕЙСТВИТЕЛЬНО нужно, откроет дверь, несмотря на табличку «Закрыто».
День 3
Бокалы я всё-таки купил. Какой смысл откладывать на завтра то, что всё равно сделаешь? А завтра я обязательно их купил бы, тут старый торгаш был прав на сто процентов. Но в другом Стальевич ошибся: выставлять своё приобретение напоказ я не стал, убрал в шкаф, но убрал недалеко.
Я знал, что в скором времени они мне пригодятся.
Улыбаетесь с пониманием? Ну да, что скрывать: прекрасная сотрудница Следственного комитета Мира Кротова очень мне понравилась. Неожиданно сильно понравилась, несмотря на то что она совершенно не мой типаж, если можно так выразиться. Извините за цинизм, но у меня давно прошёл этап: «Всё равно кто, лишь бы женщина!» — и я придирчиво выбираю спутниц, не приглашая кого попало даже на один вечер.
Начнём с того, что мне нравятся блондинки, в этом отношении я настоящий джентльмен. В блондинках идеально сочетаются красота, женственность и ум, и этот невероятный коктейль сбивает с ног, заставляя позабыть обо всём на свете. Второе: мне нравятся хрупкие блондинки. Не тощие, угловатые и костлявые, а хрупкие, нежные, но соразмерные, изящные, словно созданные Богом по специальному заказу. Поэтому Мира с её спортивной фигурой, не крупной, но отнюдь не хрупкой, и густыми каштановыми волосами была совсем «не моей». Но понравилась безумно, и я намеревался спокойно, не форсируя, но и не тормозя, выяснить, как симпатичный следователь относится к приятной во всех отношениях интрижке с симпатичным частным детективом.
И надеялся, что бокалы не останутся без дела.
На наше первое свидание Мира заявилась в модно потёртых джинсах, чёрных босоножках на высоком каблуке и чёрной же рубашке с короткими рукавами. Добавьте чёрные очки, тёмные волосы, загорелую кожу, лишнюю расстёгнутую пуговку рубашки, и вы поймёте, почему я почти обрадовался смерти Тины — как бы я познакомился со столь прекрасным блюстителем порядка без этого печального обстоятельства?
Больше всего на свете мне хотелось схватить Миру в охапку и увезти на какой-нибудь комфортный остров дня этак на сорок два, но я сдерживался. И на месте преступления — хотите верьте, хотите нет — вёл себя предельно собранно и профессионально, поскольку твёрдо знаю, до какого предела можно смешивать рабочее и личное.
— Ты видела тело?
— Да, — скупо ответила она, ухитрившись произнести одно-единственное короткое слово так, что я без труда услышал главное послание: «Не надо развивать тему».
Увы, исполнить эту просьбу я не мог.
— И как?
— Жестоко.
— Даже по твоим меркам?
— У меня нет мерок.
— Есть, потому что ты видишь трупы гораздо чаще меня.
— Хорошо, — сдалась недовольная Мира. — Даже по моим меркам убийство Тины было жестоким. Очень жестоким.
Фотографии из дела этот вывод подтверждали, а разговор я затеял только для того, чтобы посмотреть на реакцию моего напарника. Или напарницы? Как правильно? В общем, я хотел посмотреть на неё.
Я уже говорил, что твёрдо знаю предел, за которым не следует смешивать рабочее и личное?
— Мы ищем убийцу, но неофициально определено, что преступление совершил маньяк, — неожиданно добавила Мира. — Это главная версия.
Которая отсутствовала в материалах дела.
— Тебе доводилось искать маньяков?
— Да.
— И?
— С одной стороны, очень похоже, с другой — что-то не так. Но одинаковых маньяков не бывает, у каждого голова по-своему сломана.
Тину убили на чердаке муниципального многоквартирного дома. Не дорогого, но и не трущобы, обычного дома, выстроенного ещё в имперские времена в самом начале Дмитровского шоссе. Не окраина, но для жены директора Мальцева район неподходящий. Что она здесь забыла?
Мира сняла полицейские печати, и я медленно прошёл внутрь.
Грязно — вот что приходило в голову в первую очередь. Пыль, остатки строительного мусора, пыль, куски мебели, пыль, пара целых, заляпанных краской табуретов, снова пыль… Запёкшаяся кровь и свидетельство расследования: ошмётки полицейской ленты, пара скомканных бумажек, забытая резиновая перчатка. Единственными чистыми вещами в помещении оказались три лампочки, ввёрнутые в голые патроны. Судя по всему, лампочки принесли полицейские.
Возможно, место преступления тщательно выбрали, но его совершенно точно не готовили. Преступнику не требовалось дополнительного антуража — только уединение. Но с преступником всё ясно, а вот что на чердаке забыла Тина?
Кроме своей смерти, разумеется.
— Можно вопрос?
— Для этого я здесь.
В вежливом ответе отчётливо слышался намек на то, что она, красивый и профессиональный следователь, с удовольствием поможет частному детективному лопуху разобраться в ситуации.
— Оказавшись тут, о чём ты подумала в первую очередь? Во что у тебя сложилось растерзанное тело и грязный чердак?
— Преступник наслаждается процессом убийства.
— То есть ты тоже уверена в том, что мы ищем маньяка?
— Оглянись вокруг, — просто предложила госпожа следователь.
Место убийства и его способ недвусмысленно подтверждали слова Миры. И вывод полиции. Косвенно его подтверждал и тот факт, что убийца постарался, чтобы преступление поскорее обнаружили. Криминалисты выяснили, что, растерзав Тину, он намеренно подтащил обезображенный труп к дверям, дабы вытекшая кровь привлекла внимание обитателей верхнего этажа.
