– Хорошо, – серьезно кивнул Космос. – Давай разбираться по
порядку. Работа ученого интересна? Безусловно. Но только тому, кому она по
душе! Мне лично – нисколечко! Престиж, зарплата? Не смеши меня, папа! Тебе ли
не знать, что меньше мэнээсов сейчас получают только уборщицы! Поверь, даже
твоя профессорская зарплата не дотягивает до доходов хорошего портного или
автомеханика! Что там дальше? А, гены! Так вот – природа на детях отдыхает, и
мы с тобой – лучшая иллюстрация для этой истины. Из меня не получится путного
физика, папа! Не получится, даже если ты будешь всю жизнь тащить меня за уши,
как этот месяц! И последнее – армия. Да, я не хочу загреметь в Афган, но мы с
тобой взрослые люди и оба прекрасно понимаем: для того, чтоб откосить от армии,
совсем не обязательно поступать в МГУ! – Космос сделал паузу и вновь повторил
свой вопрос: – Так зачем же мне поступать на физфак, папа?
Юрий Ростиславович молчал, опустив глаза. Он не мог не
признать того, что доводы сына казались куда весомей его аргументов. Наконец он
поднял голову и мрачно спросил:
– У тебя есть конкретные планы относительно своего будущего?
«Сказать?» – мелькнуло в голове у Космоса. Секунды раздумья
хватило, чтобы понять: если сейчас заявить, что физфаку МГУ он предпочитает
курсы барменов – отец будет в шоке! И что за этим последует – одному богу
известно…
– Нет. Пока нет, – подчеркнул он. Отец с видимым облегчением
вздохнул.
– Тогда, Космос, давай с тобой решим так: завтра ты
отправишься на последний экзамен, а я даю тебе слово, что не буду возражать,
если, выбрав себе достойную профессию, ты решишь уйти с физфака. Такой вариант
тебя устроит?
И снова секунда раздумья, и, наконец, короткий ответ: -Да.
На следующий день Холмогоровы на «Волге» Юрия Ростиславовича
подкатили к университетской высотке.
– Ну, абитуриент, ни пуха… – улыбнулся отец.
– К черту!
Сын хлопнул дверью и быстро зашагал по широкой лестнице к
входу в здание. Оставшийся в машине отец нервно закурил.
В вестибюле Космос остановился, как витязь на распутье. На
экзамен – прямо и наверх, в приемную комиссию – по коридору направо. Он вдруг
отчетливо понял: принимать решение надо здесь и сейчас. Потом, когда он станет
студентом физфака, сделать это будет куда тяжелей. Жизнь его изменится, побежит
по чужой колее, и выбраться из нее с каждым днем будет все сложней и сложней.
Да и отца было жалко – нет, уж лучше сразу!
Еще пару минут он собирался с силами – стоял, опустив голову
и сосредоточенно покусывая пухлую нижнюю губу. А потом повернулся направо и
решительно зашагал по коридору.
Увидев спускающегося по ступенькам сына, Юрий Ростиславович
сразу понял – дело швах!
– А почему так быстро? – нахмурился он.
– Я забрал документы, папа, – Космос ответил отцу таким же
хмурым, упрямым взглядом.
– Позволь, а как же наша договоренность? Или…
– Она осталась в силе, – перебил отца Космос. – Просто я уже
выбрал себе профессию.
– Вот как? – вздернул брови Юрий Ростиславович. – И кем же
ты намерен стать?
– Барменом, – отчеканил Космос и. резко развернувшись на
каблуках, быстро зашагал прочь – уличный скандал с отцом никак не входил в его
планы.
До позднего вечера он болтался по улицам, не решаясь прийти
домой, а когда наконец вернулся, квартира оказалась пустой.
На тумбочке в прихожей лежала мятая сторублевка и
коротенькое послание от отца, написанное стремительным, нервным почерком:
«Уехал в Ялту, вернусь через неделю. Очень надеюсь, что
через год ты поумнеешь. А пока – успехов в учебе!
P.S. Это тебе на чай, гарсон…»
Глава 13
Лена срезалась на первом же вступительном экзамене. Саша –
на втором.
Первый – нелюбимую математику – ему удалось спихнуть на
четверку. Следующей была химия. Этот предмет Саша, наоборот, любил. Писал по
нему рефераты, даже участвовал в районных олимпиадах. Если за какой-то экзамен
он и был спокоен, то именно за химию. Поэтому Саша решил устроить себе передышку
– три дня он лоботрясничал, ездил за город на пикник с Леной и Космосом, ходил
с ними по киношкам и дискотекам, валялся на пляже. Лишь в последний перед
экзаменом день он взялся за учебники. Но учеба никак не шла – то ли сказывалась
трехдневная расслабуха, то ли отвлекали постоянные мысли о Ленке, то ли мешал
простой, как дважды два, расклад: уж если заумную математику он смог сдать на
четыре, то уж химию-то…
Саше пришлось горько пожалеть о потерянном времени – стоило
ему только взять экзаменационный билет. Надо же такому случиться – из трех его
пунктов не вызывала затруднений только задача, а оба теоретических вопроса
моментально поставили Сашу в тупик. За время, отведенное на подготовку ответа,
кое-что удалось вспомнить, впрочем, Саша вполне отдавал себе отчет, что в
сложившихся обстоятельствах вряд ли ему светит что-нибудь выше тройки.
Но действительность оказалась еще трагичней. Оказалось, что
он умудрился сделать детскую ошибку даже в задаче! Эта новость расстроила его
настолько, что, впав в какой-то тягостный ступор, он не смог ответить ни на
один дополнительный вопрос!
– Приходите, молодой человек, на следующий год… – вздохнула
пожилая женщина-экзаменатор, заполняя ведомость.
Когда-то Саша расспрашивал Фила, что испытывает боксер в
состоянии «грогги». Тогда немногословный Фил толком не смог объяснить это. Зато
сейчас, покидая стены Горного института,
Белов ощутил все «прелести» этого состояния на своей шкуре.
Его сковало бессильное оцепенение, в голове не было ни единой мысли – один лишь
тоскливый, заунывный звон, он почти ничего не видел и не слышал – словно разом
отказали все его органы чувств.
Часа два он бездумно бродил по городу, прежде чем сумел
свыкнуться с новой печальной реальностью – ему не быть студентом-геологом. Во
всяком случае, пока. Все его планы полетели к черту! Теперь надо было
перекраивать их заново: что-то решать с работой и ждать призыва в армию. С
мечтой о студенческом билете Белову предстояло расстаться – подумать только! –
на целых три года!
К своему подъезду Саша подошел с тяжелым сердцем. Он-то уже
успел переварить свой провал, а вот мама… Татьяна Николаевна верила в успех
сына, пожалуй, даже больше, чем он сам. Как теперь сообщить ей о случившемся –
Саша просто не представлял.
