– Что тут неясного – с Ленкой своей поссорился…
На Сашу было больно смотреть, и друзья – каждый по-своему –
старались ему помочь. Пчела приводил в беседку смазливых девчушек-хохотушек –
продавщиц из универсама. Девушки, видимо предварительно проинструктированные
Пчелой, оказывали хмурому Саше самые недвусмысленные знаки внимания – без
толку. Белов никак не реагировал на их заигрывания, а когда девушки становились
чересчур навязчивыми, просто вставал и уходил.
Тогда Фил предложил свой рецепт. Однажды он принес в беседку
билеты на футбол.
– Пацаны, суперматч! Кубок Кубков! «Спартак» – «Эйндховен»!
Айда, а? – выкрикивал он голосом ярмарочного зазывалы.
Футболом, кроме Фила, в компании особо не увлекался никто,
но тут Пчела с Космосом проявили вдруг небывалый интерес.
– Зашибись! Ништяк! – едва не прыгал от восторга Кос. – На
Федю Черенкова посмотрим! Он, говорят, такое вытворяет!
– А голландцы! – вторил ему Пчела. – Это же вообще улет! Ты
как, Сань?
– Пойдем, сходим… – равнодушно пожал плечами Белов.
В Лужниках, несмотря на собачий холод, был аншлаг. Стадион
ревел, стонал, выл. Захваченные всеобщим безумием, к тому же еще и подогретые
пронесенной в рукаве Космоса поллитровкой, друзья так же, как и весь стадион,
ревели, стонали и выли. «Спартак» выигрывал 2:1, голландцы наседали, игра
становилась нервной. Атмосфера на трибунах тоже накалилась до предела.
Минут за десять до конца матча какой-то долговязый
голландец, картинно всплеснув руками, завалился в паре метров от линии
штрафной. Английский судья, естественно, свистнул. Стадион взорвался праведным
гневом, на поле кое-где полетели бутылки, стаканы, какой-то хлам… Шумная
компания пацанов лет четырнадцати несколькими рядами ниже тоже начала что-то
швырять на поле.
И в ту же минуту курсанты школы милиции, стоявшие цепочкой в
проходе, ринулись на чересчур раздухарившихся пацанов. В воздухе замелькали
резиновые дубинки. Пацаны, прикрывая головы и яростно матерясь, беспомощно
отступали, но менты, казалось, только входили во вкус своей усмирительной
операции.
Особенно старался один светловолосый курсант. В пылу боя он
успел потерять фуражку, но холодный ноябрьский ветер не мог остудить его
непокрытую голову. Он вклинился в толпу болельщиков глубже всех и с искаженным
от бешенства лицом исступленно лупил своею палкой направо и налево, не разбирая
кто прав, кто виноват.
Было очень похоже, что он просто потерял над собою контроль,
почти обезумел. Это заметили и его товарищи-курсанты. Один схватил его за рукав
шинели, другой навалился сзади, третий, сграбастав коллегу за грудки, орал в
его побелевшее лицо;
– Вовка! Каверин! Ты что, охренел? Да что с тобой, Вовка?
Двое курсантов подхватили блондинистого мента под локотки и
быстро-быстро утащили куда-то под трибуну. В это время остальные курсанты
отлавливали окровавленных пацанов и тоже куда-то уводили.
Пока длился этот инцидент, матч закончился. «Спартак»
выстоял – на табло значились все те же 2: 1. Друзья покидали стадион, бурно
обсуждая не столько перипетии игры, сколько карательную операцию ментов. Причем
Белов принимал в этом самое активное участие.
Фил, Космос и Пчела незаметно переглядывались – похоже,
футбол встряхнул-таки их захандрившего друга.
Глава 16
Поход на стадион и в самом деле встряхнул Белова. Уже на
следующий день он сразу после работы отправился в прачечную, к Лене. Намерения
его были просты, как две копейки – поговорить, объясниться, а если, паче
чаяния, возникнет такая необходимость – то и повиниться.
Саша очень спешил и потому едва не сшиб с ног топтавшегося
на углу возле прачечной молодого человека.
– Извините… – машинально буркнул он и в ту же секунду узнал
этого парня. Это был тот самый дохлый очкарик, одноклассник Лены, который имел
наглость танцевать с ней на выпускном!
Саша сдвинул брови и тоном, не предвещавшим очкарику ничего
хорошего, хмуро поинтересовался:
– Та-а-ак… А ты что здесь делаешь?
– Лену жду, – просто ответил тот.
– Понятно… – процедил Белов.
Ему действительно все стало понятно: он, значит, мучается,
страдает, а Ленка, выходит, и думать о нем забыла! Разыскала своего прежнего
ухажера и крутит с ним на всю катушку! Взгляд Белова стал еще более мрачным. Он
коснулся рукава очкарика и кивнул куда-то в сторону:
– Пойдем, поговорим… Парень невесело усмехнулся:
– Бить будешь?
Саша на секунду задумался и честно признался: -Да.
– А смысл? – снова усмехнулся очкарик.
– Не понял… – Белов и впрямь не понял – какой ему, к черту,
смысл? Он покрепче ухватился за рукав дохляка и решительно потащил его за угол.
И тут сзади раздался пронзительный голос:
– Стойте! Куда? Сережа!
Белов резко обернулся – к ним на всех парах летела
перепуганная Лена. Она подскочила к очкарику и, вцепившись в другой его рукав,
выдернула парня из мгновенно ослабевших Сашиных рук. На Белова она едва
взглянула, но в этом коротком взгляде было столько неприкрытой, обжигающей,
бурлящей ненависти, что Саша оторопел.
А Лена подхватила своего шибздика под руку и, гордо вскинув голову,
неспешно удалилась прочь. Лишь когда парочка скрылась за поворотом, Сашина
оторопь прошла. На смену ей пришла злость, досада и жгучая, затмевающая разум,
ревность.
Не отдавая себе отчета, зачем он это делает, Белов поспешил
за ними. Он быстро их догнал и, прячась за спинами прохожих, проследил за Леной
и ее новым кавалером до самого ее дома. К его удивлению, всю дорогу они шли
отдельно, каждый сам по себе, причем очкарик не предпринимал никаких попыток
сблизиться с девушкой. А Лена все это время, не переставая ни на минуту, что-то
очень эмоционально и, как показалось Саше, сердито ему рассказывала.
«Кроет, наверное, меня и в хвост и в гриву…» – был
стопроцентно уверен
Белов.
У Лениного подъезда они расстались – тоже без малейших
намеков на какие-то особые отношения. Лена скрылась в подъезде, шибздик тут же
отправился восвояси. Все. Между ними ничего – то есть
абсолютно ничего! – не произошло.
