Эрзац-веселье быстро набирало обороты. И вот уже Кос,
напялив банный халат отца и нацепив вместо бороды мочалку, изображал Деда
Мороза. С пьяным занудством он пытался заставить гостей водить хоровод – его,
разумеется, никто не слушал. Фил, подперев загипсованной рукой голову, уныло
мычал любимую «Лучинушку», а Пчела, облапив непрерывно хохочущую продавщицу,
засыпал ее похабными анекдотами.
Саша понимал – праздник катится куда-то не туда, дальше
могло быть только хуже. Он переглянулся с Леной, и они незаметно один за другим
улизнули в прихожую. Заговорщицки перешептываясь, они быстро оделись и выскользнули
из профессорской квартиры.
Полночи они гуляли по морозной ночной Москве, болтали,
смеялись и целовались, ничуть не жалея ни об оставленном праздничном столе, ни
о теплой, просторной квартире.
И о призыве той новогодней ночью Саша больше не вспоминал,
ведь весна, казалось, наступит еще так нескоро…
Глава 18
И все же она пришла – бурная, бесшабашная, последняя весна
вольной жизни. Саша давно уже поставил крест на своих сомнениях относительно
армии, он решил – пусть будет, как у всех! Он пойдет, как все, служить, а Лена,
как все, останется ждать его возвращения. Подумаешь – всего-то два года!
Ничего, если любит – дождется!
Его уверенность в том, что он поступает так, как надо, была
настолько сильна, что, отправляясь на медкомиссию, Саша поймал себя на
парадоксальной мысли: если его сейчас вдруг забракуют, то он, пожалуй, даже
расстроится!
Медкомиссия, впрочем, прошла без сучка, без задоринки.
Белова признали годным и определили служить в погранвойска. До отправки
оставалось еще без малого две недели, надо было только каждые три-четыре дня
отмечаться в военкомате. Получив на руки необходимые документы, Саша отправился
домой.
– Ну как, Сань? – встретила его вопросом мама. В ее глазах
еще теплилась надежда – а вдруг не взяли?
– Все нормально – годен! – гордо ответил Саша. –
Восемнадцатого, в девять ноль-ноль к военкомату с вещами.
– Господи! – ахнула Татьяна Николаевна, опускаясь на
табурет. – И куда тебя?
– В погранвойска!
– На границу? – испуганно прошептала мать побелевшими
губами.
Саша присел перед нею на корточки и взял ее руки в свои.
– Ну, ты чего, мам? Это же не Аф-ган! А на границе сейчас
везде тихо… Ну, ты чего, а?
Татьяна Николаевна, быстро смахнув выкатившуюся слезинку,
через силу улыбнулась:
– Ничего, Сань… Просто… Как я без тебя – ведь два года…
– Да ладно тебе, – Саша тоже улыбнулся. – Я тебе письма
писать бу-
ду а ты будешь их читать. Вот и не заметишь, как время
полетит… Мне никто не звонил?
– Космос, – мать поднялась и направилась в кухню, досказывая
на ходу. – Сказал – они тебя в беседке будут ждать, какое-то у них там дело
срочное…
– Да? Тогда я побежал!
– Саня, стой! – Татьяна Николаевна снова выскочила в
прихожую. – А поесть?
– Да я сытый, мам! – Саша схватил куртку и выскочил из
квартиры.
Вся компания была в сборе – слегка поддатый Пчела,
озабоченный Космос и мрачный, как туча, Фил. Рядом с Пчелой стоял стакан и
початая бутылка портвейна, на коленях он держал толстенный том какой-то книги.
Увидев Белова, Космос вскочил и ткнул Фила в бок:
– Ну вот, тебе и Белый то же самое скажет! Скажи, Сань?
– А в чем проблемы? – улыбнулся Белов, здороваясь с
друзьями.
– Да вот, – кивнул Пчела на Фила, – пацифист, блин, не может
другу помочь…
– А если поподробней? – Саша совершенно ничего не понимал.
Прояснить ситуацию взялся Космос.
– Короче так. Пчелке завтра на медкомиссию, а ему позарез
нужна отсрочка – на месяц примерно, так, Пчел?
– Ну да! – подхватил тот. – Меня обещали свести с одним
капитаном из военкомата – ему движок на «копейке» перебрать надо. Он меня
отмажет – это сто пудов! Но сейчас он в отпуске, ясно? Приедет только через три
недели, а медкомиссия-то – завтра!
– Так, и что дальше?
– А дальше все просто, – развел руками Кос. – С сотрясением
мозга дают отсрочку, мне Батон говорил. По теории Пчелу мы уже подковали
– он кивнул на книгу, оказавшуюся при ближайшем рассмотрении
медицинским справочником. – Что говорить, на что жаловаться – он знает.
Осталось только обеспечить материальное подтверждение факта сотрясения, понимэ?
Хороший фонарь под глазом – и всех делов-то! Фил уперся, как этот… и ни в
какую!
– Погоди, так вы хотите, чтобы Фил? – Саша с веселым
изумлением обвел глазами друзей.
– Ну, ясен пень! – решительно кивнул Кос. – Не под машину же
ему бросаться!
Белов не выдержал и расхохотался. Космос и Пчела обиженно
переглянулись.
– Хорош ржать! – сердито оборвал Сашу Пчела. – Может, что
дельное посоветуешь?
Оборвав смех, Белов задумался: а ведь верно, предложенный
Космосом вариант был самым простым и правдоподобным. Драка во дворе,
капитальный фингал – и вот вам, пожалуйста, сотрясение!
– Ну что? – нетерпеливо спросил Пчела.
Саша, пряча улыбку, кивнул:
– Да, пожалуй, фонарь – это выход…
– Ну, ты слышал? – снова ткнул Фила в бок Космос.
– Вот сам и бей, – буркнул Фил. – Почему я-то?
– Я ж тебе уже говорил, – покачал головой Космос. – У меня
удар не поставлен. Ну что я ему навешу? Банальный бланш? А нужна фирменная
гематома, желательно – с отеком!
– У меня, между прочим, травма… – упрямо бубнил Фил.
– Так с левой! – взвился со своего места потерявший терпение
Пчела. – Японский городовой! Сто раз же уже сказано – с левой!
Фил поднял совершенно растерянный взгляд на Белова. Саша
вздохнул и хлопнул друга по плечу:
– Ничего не попишешь, Фил… Надо!
Фил обреченно кивнул и опустил голову. Взгляд Саши наткнулся
на бутылку, он взял ее и протянул Филу:
– На вот, прими для храбрости… Но портвейн тут же перехватил
Космос:
– Ты что! – вытаращил он глаза. – Это же анестезия для
Пчелы! Ну все, братцы, хорош базарить, давайте начнем…
