Фил и Пчела поднялись со скамеек.
– Вить, может, не стоит? – взмолился Фил.
– Я прошу тебя, Валер! – тихо ответил тот.
– Минутку! – встрял между ними Космос со стаканом и
бутылкой. – А анестезия? Стакан – до, стакан – после!
Пока Пчела принимал «лекарство», Белов инструктировал Фила.
– Смотри, Теофило, бей без дураков! Схалтуришь – придется
повторять, ясно? Помнишь, как Папанов в «Брильянтовой руке»? «Бить буду
аккуратно, но сильно!» – вот и ты так же!
– Ладно, – с отрешенностью смертника кивнул Фил. – Сделаю.
«Секунданты» разошлись. Фил стал готовиться к удару.
– Так, Пчел… Голову левее и пониже, еще немного… Ага… – с
угрюмой деловитостью распоряжался он. – Теперь колени чуть подогни… Так… Кос,
встань за ним – подхватишь, чтоб не упал, понял?
– Ладно, Фил, не тяни… – нервно усмехнулся Пчела.
– Готов? – спросил Фил.
– Готов.
Бум-м-м!!! От могучего удара Фила Пчела отлетел на руки
Космосу, и они оба рухнули на дощатый пол беседки! Белов с Филом бросились к
ним. Правый глаз несчастного Пчелы почти мгновенно заплыл – осталась только
узенькая, как у монгола, щелочка.
– О-о-о… Ну, у тебя и кувалда, Фил… – жалобно простонал он.
– Анестезию, быстро! – скомандовал из-под него Космос.
В мгновение ока Пчелу поставили на ноги и сунули ему в руку
стакан.
– Ну, чтоб не зря… – выдохнул он и выпил.
На следующий день в военкомат с Пчелой пошли все – было
ужасно интересно, чем закончится история с мнимой сотрясухой. Помимо друзей,
Пчелу сопровождали три беспрерывно хныкавшие продавщицы из универсама.
– Витенька, больно? Витенька, как ты? – то и дело спрашивали
они, с участливым любопытством рассматривая его выдающийся фингал.
Посмотреть и вправду было на что! За ночь фонарь, казалось,
увеличился еще больше, да к тому же еще и расцвел всеми цветами радуги.
Доминировали, конечно, черный и темно-синий, но помимо них в творении Фила
присутствовали и голубой, и зеленый, и желтый тона. Картинка, что и говорить,
была еще та!
Феноменальный синяк волшебным образом изменил и самого
Пчелу. Он приобрел настолько шпанистый, беспредельно-отвязный вид, что Космос,
внимательно его рассмотрев, удовлетворенно хмыкнул:
– Н-да, Пчел, будь я военкомом – ни за что не доверил бы
защиту Отечества такому раздолбаю!
– И почему ты не военком, Косматый? – с тоской в голосе
спросил Пчела.
По дороге Космос еще раз проэкзаменовал потенциального
новобранца на знание основных симптомов сотрясения мозга. Пчела отвечал
уверенно и точно. На пороге военкомата ему пожелали ни пуха ни пера и, усевшись
на лавочку, принялись ждать.
Через час с небольшим он вышел – с непокрытой головой, в
расстегнутой куртке. На его асимметричной физиономии роились, сталкиваясь и,
как в калейдоскопе, непрерывно сменяя друг друга, совершенно несовместимые
эмоции – радость и разочарование, облегчение и досада, растерянность и
гордость.
– Ну? – вскочили с мест друзья.
Пчела обвел их единственным своим глазом, в котором в эту
секунду застыло недоумение.
– Не годен… – едва вымолвил он.
– Иес! – восторженно рявкнул Космос. – Сотрясуха?
Лицо Пчелы исказила гримаса боли, отчаянья и обиды. Он
вцепился себе в волосы и простонал:
– Какая, на хрен, сотрясуха? Пацаны, у меня, оказывается,
плоскостопие!
Глава 19
Оставшиеся до призыва дни таяли, как сосулька на солнце.
Днем Саша – из автоколонны он уже уволился- валялся на диване, читал, бесцельно
болтался по улицам, но в шесть вечера он, как штык, встречал Лену у дверей ее
прачечной. Они дорожили буквально каждым часом, проведенным вместе, ведь
времени до рокового дня оставалось так мало…
О предстоящем расставании они почти не говорили, но,
прощаясь за полночь у Лениного подъезда, каждый с горестью отмечал про себя –
еще одним днем у них стало меньше. Словно у обоих в голове непрерывно тикал
невидимый хронометр, отсчитывающий часы и минуты, остающиеся им до неизбежной
разлуки.
За день до. проводов, в десять утра, в квартире Беловых
раздался телефонный звонок. Звонила Лена.
– Саш, ты можешь прямо сейчас за мной зайти? – сходу
выпалила она. Голос ее звучал странно – так, словно она бежала и запыхалась.
– Конечно! – обрадовался Белов. – А в чем дело?
– Я… я отпросилась на сегодня…
– Ну? Здорово! – завопил Саша. – Все, Лен, лечу!
Через каких-нибудь четверть часа он открыл дверь прачечной.
Лена, уже одетая, ждала его у окошка приемной. Она тут же подхватила Сашу под
руку и шагнула к двери.
– Счастливо, Леночка! – пропела ей вслед слащавым голоском
пухлая, ярко накрашенная женщина, высунувшаяся из окошка.
– До свидания! – хором ответили Лена с Сашей и выскочили на
улицу.
– Ну, куда пойдем? – спросил Белов, оглядываясь по сторонам.
Честно говоря, бесконечные прогулки ему уже порядком
поднадоели, Саша хотел пригласить Лену к себе, но, памятуя о ссоре у Космоса,
как-то не решался. Как на это посмотрит Ленка – еще неизвестно, а портить
последние дни размолвкой ему не хотелось совершенно.
Лена теснее прижалась к его руке и, опустив голову, негромко
сказала:
– Пойдем ко мне, Саш…
Это было так неожиданно, что растерявшийся Белов не придумал
ничего лучшего, как задать абсолютно нелепый вопрос:
– А твои родители? Они в курсе? Девушка улыбнулась и, не
поднимая глаз, покачала головой:
– Их нет дома. Мама до шести на работе, а отец… Отца тоже
нет…
Саша и вовсе оторопел. Подумать только – то, что не решался
предложить ей он, Лена предложила ему сама! Он посмотрел на нее – она шла, не
поднимая головы, и, похоже, напряженно о чем-то думала. До самого ее подъезда
они не проронили ни слова. Обычный их треп стал вдруг казаться неуместным,
легкомысленным и глупым, а говорить о том, чем они будут заниматься у Лены, не
решался ни тот, ни другой.. Лена открыла дверь, шагнула за порог и,
улыбнувшись, повернулась к Саше:
