Вдруг – хлоп! – кто-то сзади от души приложился по его
плечу. Саша обернулся: перед ним в не первой свежести белой поварской куртке
стоял Леха Балюк, его приятель по Хорогской учебке.
– Какие люди и без охраны! – расплылся в улыбке Леха. –
Саня, какими судьбами?
– Леха, здорово! – обрадовался Белов. – Вот, нарушителей
привез…
– А здесь-то что забыл? – сослуживец кивнул на очередь.
– Жрать хочу, Лех, – признался Саша. – Я ж только из наряда,
прикинь…
– Понятно, сержант Белов. А ну-ка, следуй за мной! –
подмигнул приятель.
Леха, дежуривший по столовой, отвел Сашу в какую-то
подсобку, через минуту на столе появилась сковорода жареной картошки, банка
тушенки, огурцы, помидоры… Белов с жадностью набросился на еду, а Балюк, глядя
на него, с сочувствием покачал головой:
– Что ж тебя прямо из наряда в отряд-то погнали, а?
– Нарушителя взял… – пробормотал Саша с набитым ртом.
– Ну и хрен ли? Что за надобность самому-то везти? – не
понимал приятель.
Саша хитро улыбнулся и не без гордости произнес:
– Я, Леха, Хромого Сабира взял.
– Иди ты! – ахнул Балюк. – Врешь!
– Пойди у Лощинина спроси, он сейчас у полковника,
докладывает… – усмехнулся Белов.
– Ну, Саня… – Леха аж задохнулся от удивления и восторга. –
Ну, ты даешь! А ну, погоди-ка…
Он вскочил с места, сунулся куда-то за шкаф и вылез оттуда с
початой бу-тылкой водки.
– Это дело надо отметить!
Саша, увидев бутылку, замялся. С одной стороны, его могли
вызвать к полковнику, а с другой… После безумного напряжения минувшей ночи
выпить хотелось просто неимоверно…
– А если меня к командиру вызовут? – с сомнением спросил он.
– Саня, так по граммулечке же! – задрал брови Леха, доставая
стаканы и разливая водку. – Закусишь сейчас – никто ничего не учует!
– Ну, ладно, по граммульке – давай! – решился Белов.
Приятели чокнулись и выпили. Но не успели они поставить
стаканы на стол, как дверь распахнулась, и на пороге возник командир
погранотряда полковник Панин. За его спиной стоял улыбающийся Лощинин.
– Ну, где тут герой? – радостно пророкотал полковник и тут
же осекся.
Да, картинка была еще та – два бойца со стаканами в руках и
бутылка водки на столе. Улыбка вмиг слетела с лица Панина. Он нахмурился,
засопел и побагровел. Секунду-другую полковник сдерживался, а потом взбешенно
рявкнул:
– Раз-дол-баи! – он развернулся на каблуках и, чуть не сбив
с ног Лощи-нина, вышел.
Капитан покачал головой и с грустью сказал:
– Дурак ты, Белов. Медаль просрал…
История эта, впрочем, закончилась еще хуже. Саша не получил
не только обещанной медали, приказом командира погранотряда его лишили даже
полагающегося в таких случаях отпуска. Такого долгожданного, такого нужного и
такого важного. А это означало, что теперь, видимо, до самого дембеля Саше не
увидеть мамы, Лены и друзей.
А увидеть их всех хотелось невероятно но. Мама очень волновалась
и скучала – это было заметно по ее письмам, которые становились все длинней и
подробней. А вот письма Лены, наоборот, стали заметно короче, да и приходили
теперь куда как реже. Саша думал – Лена просто устала ждать, и старался как-то
ободрить ее. Он писал ей длинно и подробно, часто мечтая на бумаге об их
будущем.
И только в письмах друзей ничего не менялось. По-прежнему
раз в месяц он получал довольно подробный отчет, в котором, впрочем, тоже не
все было понятно. Космос писал о какой-то бригаде, в которой трудятся они с
Пчелой, но чем конкретно они занимаются – было не ясно. Осенью демобилизовался
Фил, его куда-то оформили на работу, но это, кажется, была фикция, он снова
тренировался в своем спортин-тернате и, в целом, все у него было по-старому.
Глава 32
За месяц до дембеля Филу предложили написать рапорт на
сверхсрочку. Смысл этого предложения был прост: парень остается служить и
продолжает тренироваться при Центральном совете, у лучших тренеров и
специалистов. Фила такой расклад более чем устраивал, он написал что
требовалось и явился со всеми необходимыми бумагами к армейскому чиновнику,
курировавшему в Центральном совете бокс.
Дверь в кабинет полковника была чуть приоткрыта, оттуда
слышался телефонный разговор. Фил решил подождать и присел на стул рядом с
кабинетом.
– А что Филатов? – вдруг услышал он из-за двери. – Ну да, и
техника есть, и удар, но… Поверь моему опыту, Алексеич, ни Конакбаевым, ни
Лемешевым ему не стать! Как почему? Ты его в деле видел? Он же начинает
драться всерьез только после того, как нахватает оплеух! И
потом, он же до сих пор камээс, и его, похоже, это вполне устраивает! Когда он
расти-то будет? А? Нет, я его решил все-таки оставить, но это так, Алексеич…
Как говорится, на всякий пожарный, да и Аркатов за него просил, жалко ему
парня… Что? Ах, Хоменко… Ну, Хо-менко – совсем другое дело! Техники почти
никакой, зато какой напор, какая воля к победе! А технику мы ему поставим…
Разговор в кабинете давно закончился, а Фил все сидел, не
зная как ему теперь поступить. Его, оказывается, оставляли здесь из жалости,
никто в него тут всерьез не верил… И что ему было делать? Остаться и доказать,
что он еще чего-то стоит? Или плюнуть и уйти? Фил думал, но решение не
приходило.
Минут через пять дверь распахнулась, и на пороге появился
хозяин кабинета.
– О, Филатов! – слегка удивившись, радушно улыбнулся он. – А
ты что здесь сидишь, как бедный родст-
венник? Я его жду, а он… Документы принес?
Фил вскочил и спрятал тонкую папочку с бумагами за спину.
– Товарищ полковник, я… – он смутился, опустил голову.
Смотреть в лживые глаза чиновника ему совсем не хотелось, да и не знал он, что
ему говорить.
– Ну что?
– Я передумал, товарищ полковник, – решился, наконец, Фил. –
Я ухожу…
