Пчела быстро переоделся, а когда вошел в кухню, на столе его
уже дожидалась тарелка дымящегося, аппетитного рассольника. Он с жадностью
накинулся на еду, а мать, подперев кулачком подбородок, устроилась напротив.
Она думала одну и ту же, уже ставшей привычной, беспокойную думу: о том, что
осенью ее Витеньке идти в армию, и куда он попадет – неизвестно. А в
Афганистане все та же бесконечная война, и по телевизору хмурый Ле-щинский все
ведет свои тревожные репортажи о боевых действиях, и конца краю этому ужасу не
видно.
Быстро расправившись с рассольником, Пчела выскочил из-за
стола. Валентина Степановна взглянула на его протертые чуть ли не до дыр джинсы
и сокрушенно вздохнула вслед:
– Сынок, штаны-то у тебя совсем хипповые стали…
У железных гаражей в углу двора Пчелу поджидал раздраженный
отец.
– Витька, где тебя черти носят? – нахмурился он. – Я тебя
второй час уже жду!
– Бать, да ты что? – опешил Пчела. – Я ж экзамен сегодня сдавал!
Отец как-то неопределенно хмыкнул, и по его мимолетному
смущению Пчела догадался, что про экзамен сына тот забыл напрочь.
– А я тормозной цилиндр справа сзади поменял, а прокачать не
с кем… – словно извиняясь, развел руками Павел Викторович. – И из соседей, как
назло, никого…
– Ну, давай прокачаем, делов-то… Они зашли в гараж, где
стоял предмет гордости Пчелкина-старшего – старый-престарый бордовый
«Моск-вич-408». Павел Викторович купил его лет пять назад, абсолютно
обездвиженный, за какую-то совершенно смешную сумму. За год этот полумертвый
конь превратился в довольно резвую рабочую лошадку. Отец Пчелы работал
механиком в автоколонне, технику знал от и до, а дефицитные запчасти
потихонечку натаскал с работы. Машине он отдавал все свое свободное время, и в
заботливых руках Павла Викторовича дряхлый «москвичонок», казалось, год от года
становился все моложе и моложе.
Отец с сыном быстро прокачали тормоза, потом Пчела собрал
колесо и снял машину с домкрата. Убрав инструменты, Пчелкины сели перекурить.
– Ну, ты надумал? – спросил отец.
Пчела, конечно, знал, о чем он. Павел Викторович очень
хотел, чтобы сын до армии поработал вместе с ним, в его автоколонне. Он давно
уже договорился об этом с тамошними кадровиками, Пчелкина-младшего уже ждали.
Проблема была только в том, что на это трудоустройство до сих пор не было
получено согласия самого Витьки. Отец видел, что сын совсем не горит желанием
становиться профессиональным автомехаником (хотя и успел многому от него
научиться), но надежд уломать-таки своего упрямого отпрыска он не оставлял.
– Бать, ты меня уже замахал, честное слово! – возмущенно
встряхнул длинными волосами Пчела. – Ну, дай мне хоть экзамены спокойно сдать
да выпускной отгулять! Никуда твоя работа не денется!
Отец примирительно кивнул, какое-то время они помолчали,
думая каждый о своем. Потом снова заговорил Павел Викторович.
– В марте сорок пятого брали мы какой-то немецкий городишко.
– принялся он негромко и задумчиво рассказывать.
– Наступаем по центральной улице, фашист огрызается, но не
сильно. Вдруг один взрыв, второй! Глядим – из-за развалин церквушки ихней танк
прямой наводкой бьет. Ну, остановились мы, залегли. На рожон тогда особо уже не
лезли, связались с артиллеристами, передали про танк, ждем, когда его накроют.
А к нам в роту только-только пополнение пришло – совсем зеленые мальчишки, года
на два моложе меня. И вот один такой давай приставать ко всем: братцы, у кого,
мол, граната противотанковая есть? Война, говорит, кончается, а у меня даже
медальки завалящей нет. А за танк тогда, кажись, «Звездочку» давали. Н-да… Ну,
дал ему кто-то гранату, он и уполз…
Павел Викторович замолчал, затянулся своей «Примой»,
выпустил струйку дыма и, прищурясь, принялся следить за тем, как она таяла в
воздухе. Пчела не выдержал паузы, спросил:
– Ну а дальше-то что?
Отец пристально взглянул на него и словно нехотя ответил:
– А ничего. Больше этого героя никто не видел, ясно?
И снова повисла тягучая пауза. Пчеле стало как-то не по
себе. Отец сидел, опустив голову, и вдруг заговорил глухим, словно чужим
голосом:
– Если вдруг на войну попадешь, помни, Витька, – один ты у
нас с матерью. Не будь дураком-то, не лезь, куда не надо! – он тяжело вздохнул
и добавил уже не сыну, а, скорее, самому себе: – Дури в тебе много…
Пчела взглянул на отца с веселым недоумением. Тот ответил
ему долгим взглядом – серьезным и строгим.
Глава 6
После утренней тренировки Фил вышел из спортзала и сразу
заметил топтавшегося у жилого корпуса Сашу.
– Здорово, – утирая полотенцем потное лицо, протянул ему
руку Фил.
– Привет.
– Случилось что? – ребята в интернат приходили редко,
поэтому внезапный Сашин визит Валерку насторожил.
– Да нет, – пожал плечами Белов и не без смущения спросил: –
Слышь, Фил, ты подзаработать не хочешь?
– В смысле? – не понял тот. Саша коротко вздохнул и с отчетливой
неохотой объяснил:
– Понимаешь, мать на работе достала мне на выпускной
классный костюм. Но дорогой, собака! Восемьдесят рэ не хватает. Я ходил на
мясокомбинат, узнавал: там по ночам грузчиков нанимают – рефрижераторы с мясом
разгружать. Двести рублей вагон. Вот я и подумал – если нам с тобой упереться,
можно, наверное, за ночь полвагона осилить, а?
Валерка крепко задумался. Что из себя представляет груженый
вагон, он знал гораздо лучше своего друга.
– Пчела с Космосом тоже идут? – спросил он.
Саша, опять же неохотно, мотнул головой.
– Да на хрена им такие напряги? У них и так бабки не
переводятся…
Фил промолчал. По его лицу было совершенно непонятно –
нравится ему Сашино предложение или нет.
– Ну, так что? – нетерпеливо спросил Белов.
– Ладно, – кивнул наконец Фил. – Где и когда?
– Сегодня в десять вечера у проходной мясокомбината, знаешь?
– с облегчением улыбнулся Саша, протягивая ему руку. – Только паспорт не
забудь.
– Угу, до вечера, – ответил Фил. Белов развернулся и споро
зашагал
к выходу. Валерка задумчиво смотрел ему вслед – в отличие от
Саши он не сомневался, что вдвоем им полвагона не осилить ни за что.
