Он успел перекинуться парой слов с Хендриксом, пока тело упаковывали в пластиковый мешок. Обычный разговор, который ведут люди, прежде чем приступить к работе:
— Как дела?
— Хорошо. Ты прочитал мою записку?
— Да, но это мало что меняет.
— Не совсем. Я видел Брендона.
— И что?
— Что — никто не кричал, и я не пытался разбить ему лицо — такое красивое лицо…
Сейчас, по прошествии минут сорока, разговор перетек в более деловое русло. Говорили о мертвенной бледности и температуре внутренних органов, травматической асфиксии и трупном окоченении. Пока Хендрикс что-то записывал на маленький цифровой диктофон, Торн наблюдал, как бригада криминалистов сновала по крошечной спальне Кэтлин Бристоу. Всегда, когда Торн видел их за работой, он чувствовал, что нечто точит его изнутри, раздражает, как грубый шов на костюме из искусственной ткани, который натирает кожу. Через несколько лет работы он понял — дело в обыкновенной зависти… Торн завидовал их уверенности, их знаниям, которые, как он полагал, и давали это чувство уверенности, которое сам он испытывал редко.
Их уликам, которые они соберут для таких, как он, подпишут, запакуют и представят в суде. Без этого — лучшее, что он мог предложить, свои догадки и предположения.
— Что можешь сказать, Фил?
Хендрикс взял мертвую женщину за руку. Ее тело было испещрено пятнышками и казалось синеватым на фоне его бежевых медицинских перчаток.
— По всем признакам мы можем говорить о двадцати четырех часах. Возможно, смерть наступила вчера рано утром. Или глубокой ночью.
Вчера вечером они арестовали Гранта Фристоуна.
Но Фристоун не может быть убийцей, верно? Ведь уже установлено, что он никого не похищал. Слишком много совпадений, или смерть Кэтлин Бристоу напрямую связана с похищением Люка Маллена.
— Я считаю, ей сломали пару ребер, — заявил Хендрикс. — Когда вдавливали ее в пол, возможно, уперлись коленом в грудную клетку.
Когда Хендрикс протянул руку, намереваясь залезть в рот Кэтлин Бристоу, чтобы взять на ватку образец слюны с внутренней поверхности губы, Торн отвернулся. Вышел из комнаты и спустился на первый этаж. Эксперт-криминалист, с которым он был отлично знаком, трудился в столовой, методично обрабатывая маленький столик, на котором стоял телефон с автоответчиком. Именно с этого аппарата детектив из дежурной бригады «убойного отдела» позвонил Дейву Холланду, прослушав сообщение, которое тот оставил для Кэтлин Бристоу. Направляясь к задней двери, Торн обменялся шутками с полицейским, но сам думал о том, насколько же осунулось лицо пожилой женщины, когда Хендрикс вытащил ее вставную челюсть.
На улице Торн, набросив целлофановый капюшон, приблизился к тому месту, где в таком же костюме, облокотившись о стену рядом с окном кухни, стоял Дейв Холланд. Деловито жужжащий генератор у передней части дома и мощная дуговая лампа осветили половину сада у двери, ведущей в кухню.
Холланд сделал две быстрые затяжки, поднял сигарету вверх — так, чтобы ее видел Торн, и указал глазами на второй этаж дома:
— Подобное, кажется, является веским основанием плюнуть на все и закурить, как считаешь? Это потом будешь чувствовать себя виноватым в том, что поддался слабости.
В отличие от большинства людей, после рождения ребенка Холланд решил бросить курить. Однако на работе он продолжал курить, пока об этом не узнала его подружка и не устроила скандал. С тех пор Дейв изо всех сил старался положить конец своей пагубной привычке, но, как признавался, случались моменты, когда такая слабость, как выкуренная сигаретка, казалась ему обоснованной.
— Неужели Софи не учует?
Холланд кивнул:
— Конечно, учует, но в девяти из десяти случаев она меня понимает. И когда есть веские причины, чтобы нарушить запрет, она не кричит.
Торн оттолкнулся от стены и побрел в глубину сада. Холланд следовал за ним в тени, куда не падал свет от дуговой лампы. Они присели на маленькую резную лавку.
— Думаешь, это сделал наш похититель? — спросил Холланд.
— Если это не он, то тогда я вообще, блин, не понимаю, что происходит. Хотя я и так мало что понимаю.
— Может, мы подобрались к нему совсем близко?
Торн оглянулся на дом и стал пристально следить, как эксперты внутри дома ходят туда-сюда мимо окна спальни.
— Именно сейчас, — ответил он, — в сложившейся ситуации, это меня совсем не радует.
Он вытянул перед собой ноги. Трава пахла так, как будто ее косили пару дней назад. Она казалась серой на фоне белых полиэтиленовых бахил.
— Что-то я давно не видел детектива Портер, — заметил Холланд.
— И?..
— Ничего. Я просто хотел узнать, как она.
— Хорошо. Когда я видел ее в последний раз, она разговаривала с фотографом. — Торн подался вперед и посмотрел на Холланда, который хотел подзадорить его все рассказать.
— И что?
— Даже не думай зубоскалить, — предупредил Торн, — заткнись и докуривай свою сигарету.
— Я же просто спросил!
— Или я позвоню твоей подружке и расскажу, что ты опять выкуриваешь пачку в день.
Холланд внял совету, и несколько минут они сидели молча. Клубочки дыма поднимались вверх и исчезали на грани света и тьмы, где танцевали мотыльки и мошки. Докурив, Холланд погасил сигарету о ножку скамейки и встал.
— Пошли лучше в дом, — предложил он. — Думаю, тело с минуты на минуту увезут.
Вот вам еще одно преимущество работы на месте преступления в такой час: вы застрахованы от встреч со случайными, страдающими бессонницей собачниками, которые выгуливают своих любимцев, или сумасшедшими бегунами. Кэтлин Бристоу смогла в последний раз покинуть свой дом без ненужных зрителей. Днем хватило бы зевак, которые бы молча стояли, переминались с ноги на ногу и придумывали историю, которую позже рассказывали бы за обеденным столом или в баре за кружечкой пива. Каждый раз, когда Торн слушал свежую информацию о состоянии движения на дорогах, он удивлялся: почему диктор просто не скажет правду? Почему честно не признаться, что пробки чаще всего возникают тогда, когда водители притормаживают, чтобы получше разглядеть аварию?
Он поднял голову, услышав шуршание целлофановых брюк, увидел Портер и подвинулся, чтобы она могла присесть.
— Холланд тебя достает? — спросила Луиза.
— Да нет, все в порядке.
Торн подумал, что Портер как-то намекает на то, что чуть было не произошло у него в квартире, и ясно дал понять, что не очень хочет распространяться об этом. Он не мог не задаваться вопросом: а хотел бы он это обсуждать, если бы между ними что-то произошло?
— Я беседовала с Хендриксом, — сообщила она. — Поэтому считаю, что мы обязаны спросить у Фристоуна, где он был ночью в пятницу.
