Машину опасно занесло во время обгона. Водитель выправил траекторию, не отводя глаз от задних огней машины Аськина. К ноге Карлы подкатился какой-то предмет. Что-то блестящее. Она узнала авторучку Росси. В ее мозгу наконец зародился план, который давал ничтожный шанс выпутаться из ситуации. Но сначала требовалось выиграть немного времени.
– Остановите, меня тошнит!
Слившийся с рулем водитель не обратил на нее внимания. Карла засунула себе палец в рот и окатила ему плечи рвотной массой. Он выругался и заерзал на сиденье. Мигнул фарами три раза, потом два, потом один. «Мерседес» впереди замедлил ход. Через несколько секунд обе машины остановились на обочине. Аськин выскочил как угорелый и заорал на своего сообщника, украшенного эполетами из соуса болоньезе. Оба что-то вопили по-русски. Непонятно что. Раздраженный Аськин распахнул дверцу и влепил Карле прямой в подбородок. За спиной славянского цербера сплошной стеной пролетали ревущие грузовики, окатывая сотрясающуюся «ауди» вонью дизельного топлива и фонтанами грязной воды. «Последнее предупреждение!» – рявкнул Аськин, перекрывая грохот потопа.
Безумная гонка возобновилась. Карла продолжала обдумывать свой план, колеблясь и превозмогая боль. Удар кулака разбередил ее раны. Она стерпела его, как боксер, молча. Однако оставалось выполнить самое сложное.
Занять место водителя.
Одна за другой пролетали минуты. Километры тоже, по три в минуту. Увидев указатель поворота на Флоренцию, Карла глубоко вздохнула и бросилась вперед. Упершись правой ногой между передними сиденьями, она ухватилась за ручку над водительским стеклом и перекинула левую ногу через подголовник кресла. Не прошло и двух секунд, как она оказалась сидящей за спиной русского. Тот, застигнутый врасплох, начал лихорадочно извиваться, хотя от дороги не отвлекся. На это неожиданное вторжение за спину отреагировало лишь его тело, а сознание продолжало управлять машиной. Карла же держала под присмотром две вещи: руль и педаль газа. По-прежнему цепляясь левой рукой за ручку над окном, она взмахнула правой и вонзила перо «Паркера» в горло водителю. Брызнувшая из аорты черно-красная жидкость залила приборную доску. За несколько секунд видимость упала почти до нуля. «Дворникам» и без того едва удавалось очищать ветровое стекло снаружи, а теперь его еще заливал изнутри кровавый гейзер – гемоглобин, подкрашенный чернилами. Сотрясаемый судорогами водитель выпустил руль. Карла тотчас же его перехватила. Черпая последние силы в невообразимом вопле, русский вырвал «Паркер» из горла и обратил к своей взбунтовавшейся пассажирке перекошенное болью лицо. Она же выпрямила правую ногу и надавила на освободившуюся педаль газа. «Ауди», замедлившая ход и начавшая было рыскать по двум полосам, впилась колесами в асфальт и рванула вперед, чтобы опять приклеиться к «мерседесу». Карла слилась с рулем и педалями в единое целое, не обращая внимания на подручного Аськина, прижимавшегося к ее груди в нескончаемом хрипе. Вдруг она почувствовала, как его туша обмякла и отяжелела. Смерть все сильнее давила ей на живот и бедра. Впрочем, труп был слишком грузен, чтобы она могла спихнуть его на пассажирское сиденье, не потеряв контроля за машиной. Чтобы удержаться в кильватере «мерседеса», было необходимо предельно сосредоточиться. Она просигналила фарами. Три раза. Потом два. Потом один. Как и в предыдущий раз, «мерседес» свернул на правую полосу, подрезав какой-то «сафран», заскользивший, как на водных лыжах. Карла повторила маневр Аськина, но затормозила слишком резко, и «ауди» задел многотонный грузовик. Гигантское двойное колесо начисто снесло переднее крыло. Она нажала на газ, чтобы не вылететь с автострады, направила машину в противоположную сторону, стукнула какой-то микроавтобус и наконец стабилизировалась в центральном ряду на скорости сто двадцать километров в час.
«Мерседес» куда-то исчез. Аськин теперь наверняка позади нее. Требовалось любой ценой вернуть его вперед. Карла с превеликим трудом включила электронную программу стабилизации, состоящую из ABS, EBV и BAS, стиснула зубы и направила машину на дорожное ограждение. Стальная лента рассекла бок «ауди» от носа до хвоста. Аськин обогнал ее, подрезал и остановился в двухстах метрах впереди. Карла вжалась в кресло, опять рванула вперед, оставив бампер на ограждении, напрягла руки и направила свою машину прямо на убийцу, выскочившего из «мерседеса». Тот не успел увернуться. Она снесла его на полной скорости вместе с дверцей, за которую он еще держался. Аськина катапультировало вместе с железякой на середину шоссе, прямо под колеса тяжеловоза. Карла, дав задний ход, избавилась от мешавшего ей трупа и побежала к багажнику «мерседеса». Скрюченная в чемодане Леа была в состоянии шока. Подхлестываемая адреналином, Карла отнесла дочь к «ауди» и положила ее на заднее сиденье. Вокруг останавливались машины. Подходили автомобилисты, чтобы предложить свою помощь или просто посмотреть, в чем дело. Грузовик проревел всего в нескольких сантиметрах от Карлы и яростно облил каскадом воды. На глазах у заинтригованных свидетелей она села за руль, включила первую скорость и нажала на педаль газа. Потом вытерла лицо мокрым рукавом и стала смотреть прямо перед собой, на полузатопленную дорогу. Сколько воды и огней! Достаточно следовать за красными огоньками. Карла бросила взгляд в зеркало заднего обзора. Она уезжала вместе с живой дочерью, в машине, еще способной ехать, и с кровью на лице. Только что прикончив двух человек – глазом не моргнув, с неслыханной жестокостью. Было ли вызвано это холодное зверство невменяемостью, материнским инстинктом или же просто тем фактом, что ей уже не в первый раз пришлось защищаться?
Привыкаешь ко всему, даже к убийству.
124
Карла сделала остановку на первой же станции обслуживания, попавшейся севернее Флоренции. Поставила машину подальше и повернулась к дочери. Леа сидела, сжавшись комочком, и смотрела широко раскрытыми глазами.
– Как ты, родная?
– Мне страшно.
– Бояться больше нечего. Мама обо всем позаботилась. Те, кто тебя похитил, уже ничего нам не сделают.
– Ты их убила?
Вопрос был прямым, неизбежным.
– Да. Никто не причинит тебе зла, Леа.
– Натан тоже здесь?
– Натан? Нет, а почему ты спрашиваешь?
– Мама, я хочу вернуться домой, прямо сейчас.
– А не хочешь перед этим выпить горячего шоколаду? Давай накупим вкуснятины тут в магазине.
– О'кей.
Леа всегда была «за», как только слышала слово «магазин». Обе выползли из «ауди» с ловкостью паралитиков. Ливень наконец закончился. Бок их машины был пропорот по всей длине от переднего до заднего бампера. Карла недоумевала, как эта груда металлолома еще могла ехать. Настоящая реклама для «ауди».
– Мама!
Выражение лица оторопевшей дочери было откровеннее любого зеркала. Босая, с распухшим от ушибов лицом, с взъерошенными, как у анархистки, волосами, промокшая насквозь, заляпанная чернилами и кровью, Карла была не в лучшем своем виде. Ее кремовый свитер стал грязнее, чем рабочий фартук у школьника-неряхи. А снять нельзя, потому что надет на голое тело.
