– Ты любил? – удивилась Шеннен.
– Да.
– Кого?
– Я знал немало исключительных женщин.
Он подумал о Кейт, Сью, Анхелине, Карле. Шеннен пристально на него смотрела. Она ожидала от него по крайней мере имя.
– Она итальянка, ее зовут Карла. Мужчины глаз не могут от нее оторвать. Она живая, забавная, волнующая, глубокая, высказывает свои мысли с помощью рук и источает чувственность – одновременно сексуальную и материнскую.
– Ух ты! И как же вышло, что она не с тобой?
– Я собираюсь покинуть этот мир, Шеннен. Шри Ланка всего лишь остановка в пути. Там, куда я направляюсь, нет места никому, особенно детям, и еще меньше женщине, которую я люблю.
– Дождись по крайней мере нашей свадьбы. Я приглашу папу с мамой. Мы снова будем вместе.
Он посмотрел на груду досок.
– Я помогу вам со стройкой, а потом уеду.
141
Стюардесса «Филиппин эйрлайнз» объявила о предстоящей посадке в Маниле. Полет оказался испытанием для пассажиров – из-за тряски и нескончаемой череды воздушных ям. Натан застегнул пояс и закрыл глаза. Его ум еще не избавился от образов, которые он оставил в Шри Ланке. Открытие обновленного «Коко Лодж», свадьба Шеннен и Шиваджи, воздушное платьице Джесси, назначенной подружкой невесты, взволнованная речь его отца, радость матери, уже видевшей себя бабушкой. Только убедившись, что Джесси и Томми влились в новую семью, Натан уехал. Без предупреждения. Как делал всегда.
Над Манилой тяготели жара и угрозы терактов. Террористическая группировка «Джемаа Исламия», связанная с сетью Аль Каиды, требовала с помощью бомб создания мусульманского эмирата в Юго-Восточной Азии. Миссия Драготти по христианизации планеты была еще далека от завершения. Застревавшему в пробках Натану не терпелось поскорее покончить с этим затянувшимся путешествием, изобиловавшим остановками, которые увеличивали его шансы замести следы. Манила была одной из последних. Он воспользовался своим пребыванием в филиппинской столице, чтобы завернуть в квартал Киапо.
Такси наконец остановилось перед большим домом Анхелины и Антуана. В саду никого не было, за исключением бродячей собаки и выпотрошенной крысы. Он вошел в миссию, освеженную сквозняками и журчанием фонтанчика в патио. Плеск внезапно перекрыл дикий гвалт. На него налетела туча детворы и рассыпалась по двору. Натан направился туда, откуда вырвался этот заряд децибел. Анхелина вытирала черную доску, исписанную стихами. Заметила его на пороге и поздоровалась с умеренным воодушевлением. Он сразу же догадался, что у нее какая-то тяжесть на сердце.
– Что вы здесь делаете? – удивилась она.
– Заехал помочь Антуану.
– Как вы узнали, что он в тюрьме?
– В тюрьме?
У Натана была мысль передать убыточному предприятию своего друга остаток денег Ватикана. Это похвальное намерение показалось ему вдруг довольно убогим. Антуан нуждался в поддержке другого рода.
– Его арестовали неделю назад. Он рискует получить пожизненное заключение.
– За что?
– Торговля наркотиками.
– Он виновен?
– Антуана обвинили, что он привлекал детей к распространению этой дряни. Все из-за того мальчишки, которого он пытался вытащить из постели архиепископа.
– Так это Церковь подала жалобу?
– Да. Они воспользовались обвинением, чтобы избавиться от Антуана. А ведь я его предупреждала. Здесь Церковь всевластна. Нельзя с ней ссориться.
– Уж я-то об этом кое-что знаю.
– Откуда?
– Так, ниоткуда. Вы никогда не задумывались об источнике доходов Антуана?
– Для филиппинцев любой иностранец богач.
– Антуан для вас все еще иностранец?
– Вот вам и доказательство: он скрывал свои темные делишки.
Она собрала тетради в стопку и пригласила его за собой в гостиную.
– Раз вы не знали, что Антуан в тюрьме, то какую помощь хотели ему оказать?
– Финансовую.
– Эти деньги позволят нам, по крайней мере, нанять адвоката. Получше того, что ему назначили.
– Мое предложение еще лучше.
На глазах заинтригованной Анхелины Натан достал из рюкзака свой портативный компьютер, подключил его к телефонной линии и набрал адрес электронной почты кардинала Драготти.
– Что вы делаете?
– Я знаю кое-кого, кто может вытащить Антуана.
– Кого-то в правительстве?
– Кое-кого гораздо более влиятельного.
Он отправил сообщение кардиналу, в котором потребовал, чтобы архиепископ Манильский прекратил преследования Антуана. Драготти был его должник, так что самое время этим воспользоваться.
– Ну вот, – сказал он. – Остается только запастись терпением.
Вечером они поужинали вдвоем в патио, за плетеным, заботливо накрытым столом. Их разделяло колеблющееся пламя свечи, отбрасывая на лицо Анхелины золотистые отсветы. Днем власти разрешили ей свидание с мужем. Антуан был пессимистично настроен насчет участи, уготованной ему филиппинским правосудием, которому по примеру других стран «золотого треугольника» нравилось тыкать пальцем в европейцев, пойманных на наркотиках. Он не верил в благополучное разрешение его распри с архиепископом, предреченное Натаном. Зато считал, что хороший адвокат скорее добьется смягчения приговора. Анхелина вернулась домой разочарованная. Она связалась с прессой, не слишком заинтересованной раздувать скандал, задевающий Церковь; добилась приема у посла Франции, который лишь вежливо ее выслушал; пыталась нанять кого-нибудь из светил адвокатуры, но те отказались, потому что у Антуана не было никаких шансов выиграть процесс. В глазах учительницы блестела печаль.
– Вы куда только не обращались, чтобы сдвинуть дело с места, – сказал Натан. – Но вы ничего не можете поделать: Антуан виновен, правосудие несправедливо. Невозможно ни переделать экономику этой страны, ни изменить законы богачей, которые заправляют миром. Эта суета поглотит ваш ум и поддержит надежду, за которую вы цепляетесь. Но падение будет тем тяжелее, что вы влезете в расходы.
– Я не собираюсь ждать сложа руки.
– Речь не идет о том, чтобы ничего не делать. У детей, которых вы сегодня укладывали спать, нет никого, кроме вас. Не бросайте же их. Сегодня вечером я вам предлагаю скорее опустошить ваш ум, нежели бесполезно наполнять. Не думайте больше ни о чем, только о самой себе. О своем дыхании, которое поддерживает в вас жизнь. Сосредоточьтесь только на этом. И все будет хорошо.
– Хотела бы я, чтобы это было так просто.
– Людям нравится все усложнять.
Анхелина пристально и молча посмотрела на него. Он показался ей божественным посланцем.
