Неприметная служанка подала итальянский кофе и индийский чай, после чего прошла с подносом от гостя к гостю, предлагая разноцветные пирожные, разложенные на фаянсовом блюде. Когда она ушла, Максвелл упомянул о проекте «Лазарь». Глэдис моментально закрылась, словно устрица. Она не вторгается в сферы, связанные с секретными делами мужа. К счастью, очень скоро появился бывший советник Рейгана в голубой хлопчатобумажной рубашке, джинсах и мексиканских остроносых сапогах. Ковбой выглядел ослабленным, но еще держался на ногах.
Когда Максвелл снова затронул тему проекта, О'Брайен решил опуститься в кресло-качалку:
– Разве вы пришли не для того, чтобы расспросить меня про Звездные войны?
Он имел в виду Инициативу стратегической обороны, проект антиядерного щита, которую либеральные средства массовой информацией иронически окрестили Звездными войнами. Программа, которая должна была защитить Соединенные Штаты от возможного ядерного нападения, была выдвинута республиканской администрацией и похоронена демократами. Антиамериканские настроения и все более многочисленные теракты во всем мире свидетельствовали в пользу решения демократов. О'Брайен перенял у своего патрона не только болезнь, но и манеру одеваться, и идеи. Если только патрон не перенял все это у него.
– Нет, сэр, не о Звездных войнах… а о «Лазаре», – пояснил Ланс Максвелл.
– Эти сраные демократы заставили нас потерять двадцать лет, тогда как покрывающие террористов государства разрабатывают ядерное оружие. Кто защитит наших детей?
– Дипломаты, сэр, – ответил Максвелл.
Натан не мог понять, была ли эта фраза Ланса иронической или стратегической. В любом случае, О'Брайен остался глух к затруднительным для него вопросам. Чтобы несколько оживить его память, Максвелл напомнил про бомбы, сброшенные на Кадафи, высадку на Мальвинах, договор о ядерном разоружении. Разобравшись с добрым старым временем, он передал слово Лаву, который сменил тему разговора:
– Два года назад вы уволили по моральным соображениям вашу медсестру Татьяну Мендес и отправили ее к докторам Флетчеру и Гровену в госпиталь Фэрбэнкса на Аляске. Это так?
О'Брайен расслабился. Бросив взгляд на супругу, он предался созерцанию гипнотической пляски языков пламени в камине.
– Мне нечего к этому добавить, – пробормотал он.
– Почему туда?
– Это далеко.
– Далеко?
– Мисс Мендес была замечательной медсестрой и очень соблазнительной… – Он заколебался, но продолжил: – Она оказывала дурное влияние на персонал… Но домом занимается Глэдис, она расскажет лучше, чем я.
– Значит, вы знали докторов Флетчера и Гровена.
– Разумеется, и это я рекомендовал им мисс Мендес.
– Вы интересовались их работами?
– Что вы имеете в виду?
– Проект «Лазарь». Флетчер и Гровен работали над ним много лет.
Бывший советник стал быстрей раскачиваться в кресле, что свидетельствовало о растущем напряжении.
– Я… я не очень хорошо помню.
Из ослабленной и крайне избирательной памяти О'Брайена проект «Лазарь» был стерт.
Глэдис поднялась:
– Думаю, на этом мы завершим. Вас предупредили, что мы не сможем вам оказать серьезную помощь в этом злополучном деле.
Служащие Федерального бюро тоже встали.
– Простите, еще один вопрос.
Все глаза из-под нахмуренных бровей обратились к агенту Нутак, которая до сих пор следовала указанию Максвелла и открывала рот только для произнесения формул вежливости. Воспользовавшись всеобщим вниманием, объектом которого она неожиданно стала, Кейт высказала гипотезу:
– Татьяна Мендес хвасталась, что может шантажировать вас вашей связью с обоими исследователями. Она обладала неким доказательством вашей причастности к их работам.
– Ну и что в этом плохого?
– Сэр, вы должны рассказать нам об этом. Вы один из немногих еще живущих людей, способных поведать об этих исследованиях.
– Вы слишком далеко заходите, Нутак, – сделал ей замечание шеф.
– Оставьте, Ланс, – прервал его О'Брайен. – Она права.
Он сделал несколько глотков кофе и трясущейся рукой передал чашку жене, которая уселась одновременно с гостями.
– Мне как-то смутно это помнится… Глэдис, будь добра, расскажи им, что я знаю, вернее, знал об этом.
И он указал пальцем на свою голову, покрытую редкими седыми волосиками.
– Что именно вас интересует? – спросила она.
Натан пришел на помощь Кейт, инициативу у которой перехватил было Максвелл:
– Ваш муж финансирует проект «Лазарь»?
– Сейчас нет. Мы очень верили в опыты Гровена и Флетчера, в частности, в восстановление поврежденных цепочек ДНК. Результаты были весьма обнадеживающими, но лаборатории не хватало средств. Нобелевская премия открыла для них кредит, однако время поджимало. Надо было продвигаться быстрей, чтобы излечить болезнь Честера, равно как и Рейгана. Гровену и Флетчеру удалось оживить мышь. Вы представляете?
– Почему же вы прекратили их поддерживать?
– Во время встречи в восемьдесят седьмом году Папа Римский отговорил моего мужа от покровительства проекту, который он считал противоестественным. Мы вышли из пула инвесторов.
Если О'Брайен держал одну руку на кольте, то вторую он держал на Библии.
– Чем Татьяна могла вас шантажировать?
– Не знаю.
– Но что-то должно было быть. Вашу фамилию, замешанную не важно в каком скандале, средства массовой информации раздули бы в дело, которое забрызгало бы грязью Рейгана, даже если бы он не был тесно связан с ним.
– Да, это очевидно.
Она в нерешительности замолчала. Максвелл ее успокоил:
– Разумеется, все, что будет здесь сказано, не предназначено для прессы.
– О! В нашем возрасте мы уже ничем не рискуем. Судебные процедуры куда медленней старости.
– Глэдис, но что же все-таки могло произойти, чтобы простая медсестра поверила, что способна вас шантажировать? – Максвелл произнес это серьезным и доверительным тоном.
– Быть может, это из-за несчастного случая.
– Несчастного случая?
Глэдис похлопала по колену мужа, который совершенно отвлекся от разговора.
– После нашего выхода из проекта мы продолжали поддерживать контакт с Флетчерами. Доктор регулярно получал новости о моем муже. И это от него мы узнали, что произошло.
Она выдержала паузу, но не для того, чтобы усилить напряжение, а чтобы получить согласие мужа, который дал ей знак продолжать.
– Там погиб человек. В октябре тысяча девятьсот девяносто шестого года. Я помню, потому что это произошло перед самым переизбранием Билла Клинтона. Это был доброволец. Семьи у него не было, так что в ту пору подать иск никто не мог, и под давлением пула инвесторов его смерть не получила огласки. Это был серьезный удар по проекту «Лазарь». Для шантажа, к которому могла прибегнуть мисс Мендес, не было оснований. Но вы правы, бросить тень на нас было бы нетрудно.
