Его серое испитое лицо вдруг посветлело, морщины
разгладились, кожа на лице порозовела… Впечатление было такое, что он сбросил
одну маску – бомжа-клошара, и надел другую. То ли Чехова, то ли Леонида
Андреева.
– Так о чем мы? – Исцеленный открыл глаза. – Степаныч, ты
помнишь, в прошлом году Пельмень возле старой бойлерной тоже мешок. Подобрал? А
там деньги оказались. Толи их в банке на уничтожение списали, толи украли где.
Они еще тогда чуть подгорелые с одного боку были.
– Ну и где твой Пельмень? – напомнил Витек. – Приехали вот
такие же, в костюмах, и увезли. А потом его голову на свалке нашли. Пару
месяцев он на эти бабки только и прожил. Но Федю было трудно переспорить.
– Зато как жил? Сам благоденствовал и нуждающимся помогал,
как мать Тереза. Так и пакет-то у него был небольшой совсем. А тут. Настоящий
мешок. Вот такой! С тебя размером. Ну что, Степаныч, голубчик, вперед? А то
ведь сгорит добро!. Степаныч скривился, как от зубной боли.
– Нет, на дальний конец не поеду. Я там в прошлый раз картер
чуть не пробил. И подвеску угроблю. У меня же не самосвал.
– И не "мерседес", – ухмыльнулся Витек.
Но Федя не сдавался.
– Слышь, Степаныч, а там канистра новая лежит, на двадцать
литров. Они бензин-то вылили, а канистру там же и бросили.
Степаныч задумался. В мешок с миллионом долларов он,
конечно, не поверил, но вот новая канистра – другое дело. Это – конкретика!
– Съездить разве, поглядеть? – спросил он не то Витька, не
то самого себя. А Федя все не унимался.
– Говорю же – деньги там. На уничтожение привезли, сжечь.
Может. Это вообще баксы?
Витек. Белобрысый голубоглазый парень лет двадцати пяти,
сплюнул в щель между зубами.
– Нам и рубли сойдут! Ладно. Интеллигент малахольный, считай
– уболтал. Степаныч, заводи свою ласточку! Поехали, глянем, пока все не
сгорело!
Степаныч. Солидный мужчина пожилого возраста, с недовольным
ворчанием направился к дощатому, сбитому из горбыля сараю. Возился он там минут
пять… За это время Витек и Федя успели допить водку. Степанычу оставлять не
стали, поскольку он за рулем.
Наконец в сарае зафырчал двигатель, и из распахнутых ворот
показалась небесно-голубого цвета легендарная "копейка". Несмотря на
преклонный возраст, машина сверкала чистотой и выглядела ухоженной. За рулем
восседал гордый Степаныч. Счастливое выражение как ветром сдуло с его лица,
когда Витек, а за ним и Федя, полезли в машину, марая сиденья своими грязными
засаленными обносками.
– Трогай, шеф! – сказал Витек с вальяжным видом, как барин
кучеру.
И машина медленно покатилась по грунтовке в сторону свалки.
Когда они прибыли на место, огонь уже совсем ·приблизился к мешку. Еще немного
– и могла бы вспыхнуть пропитанная бензином земля, а вслед за ней и сам мешок с
его содержимым.
Витек заметно прихрамывал на правую ногу. Утопая в грязи по
щиколотку, он, а за ним и Федя приблизились к мешку. Он был большой и черный. В
таких и в самом деле возят деньги. И трупы. Витек с Федей осторожно ухватили
мешок за концы и отволокли его подальше от огня. Степаныч тем временем занялся
канистрой.
Едва взявшись за мешок, Федя сразу же понял, что там,
внутри, не деньги, а что-то совсем другое. Край мешка задрался, и обитатели
свалки увидели лицо человека. Смертельно бледное лицо!
– Мужик! Мертвый! – охнул Федя.
– Вот тебе и бабки! – Витек снова ухмылялся, хотя И ему было
не до смеха. – Пошли-ка отсюда, пока нам хомут не подвесили!
– За что? – не понял Федя. – Мы же ничего такого… Витек
просто в ярость пришел от такой бестолковости.
– А ничего такого от тебя и не требуется.
Зуб даю – это они нарочно свою ментовскую прокладку
устроили! Подкинули трупешник, а сами сидят сейчас вон в тех кустиках и ждут,
чтобы нас взять. Федя решительно покачал головой.
– А чего же тогда не берут? Ждут Нового года? Нет, это и не
менты были.
К ним подошел Степаныч, озабоченно потирая подбородок. Он
долго и внимательно разглядывал лицо человека в мешке.
– Не нравится мне этот парень, ох, не нравится! Хорошего
человека на свалку просто так не выбросят. Витек осклабился.
– Так себя же, поди, плохим. Не считаешь? А ты ведь тоже
тут, на свалке оказался.
– у меня на то причины были, – хмуро возразил Степаныч.
– Так и у него они наверняка имеются, гнул свое Витек и
поправился. – То есть имелись. При жизни.
Федя присел над мешком и потянул носом воздух.. Он
предполагал унюхать трупный запах, но в ноздри бил только бензин.
– Хама хомини люпус эст! – произнес Федя торжественно,
подняв указательный палец.
– Чего? – раздраженно обернулся к нему Витек.
– Латынь это: человек человеку волк.
– Товарищ и брат, – еще более раздраженно закончил Витек –
Чем пургу гнать, давай луч-. Ше думать, что с этим трупаком делать будем?
– А может, он еще живой? Может, его водой полить? –
предложил Федя. Витек хлопнул себя по бедру.
– Ну, ты даешь? А водкой полить его не хочешь? Водка у
Степаныча в багажнике имеется, а вот где ты воду возьмешь? На речку сбегаешь?
Ну давай, дуй!
Степаныч глубокомысленно потер лысину. – На него поссать
надо. Моча – это элексир жизни. Я в одной научной книге читал…
– Не делайте этого, мужики, – еле слышно прохрипел человек в
мешке. – Я еще не помер… Потом сколько угодно…
– Живой, гадом буду! Шутит! – обрадовался Витек. – Потащили
его.в тачку. К доктору отвезем.
И он принялся – с минимальным успехом вытаскивать незнакомца
из мешка. Федя помогал ему, но при этом рассматривал свою находку со
скептической улыбкой.
– А мне кажется, я его морду где-то видел, сказал он
наконец. – Не то в кино, не то на сцене. Он на артиста похож. Витек отвесил ему
легкий подзатыльник.
– Чего ты гонишь? Много ты в театр ходил? Сам ты
артист-говночист.
Федя начал было вспоминать, что в свое время он из
партеров-бельэтажей не вылезал, и что с ним видные критики советовались, как с
театральным человеком, но Витек уже схватил пациента за плечи и кивком велел
Феде сдернуть с "его черный мешок.·И только теперь они заметили, что тот
ранен.
