С этого момента началось триумфальное шествие Ольги к
вершинам власти: ее признали как хозяйку и наследницу Белова.
Глава 20
Первая же встреча с Асланбеком и Мусой подтвердила правоту
Шмидта. Старший из партнеров, Асланбек, сразу взял быка за рога.
– Строительство было заморожено на нулевом цикле, – сказал
он. – Работы там – начать и кончить. Давай предложим немцам выкупить завод, и
пусть они сами с ним мудохаются.
Шмидт внимательно посмотрел на Асланбе-ка. Ход мыслей горца
был прост, как дважды два. Сначала получить согласие Шмидта на продажу завода
немцам, заключить с ними договор, а потом просто избавиться от партнера и захапать
все бабки. На это люди Асланбека большие мастера. Вся проблема была в том,
смогут ли они справиться со Шмидтом.
Сейчас, когда война в Чечне на время затихла, Асланбек легко
мог подтянуть в Москву достаточно многочисленную боевую группу. Вопрос состоял
лишь в том, чтобы вооружить бойцов, но и это было лишь делом техники. Вокруг
будущего нефтегиганта все туже затягивался узел интриг и противоречий.
Жители поселка Карфаген даже не предполагали, что над их
головами собираются тучи.
В баре "У папы Карло" было людно и сильно
накурено, под потолком витали клубы дыма, понизанные лучами маленьких цветных
прожекторов. Звучала приглушенная музыка, что-то в ритме блюза. Почти все
столики были заняты, между ним сновали с озабоченным видом официанты. Андрей Литвиненко
протиснулся к стойке и махнул бармену.
– Джин с тоником. – И положил на стойку двадцать долларов. –
Не подскажешь, где мне найти Невзглядова?
Бармен не глядя смахнул купюру, упорхнувшую куда-то в нижние
пределы его владений, ткнул пальцем в дальний конец стойки.
– Вот он, в кожаном пиджаке.
Сергей пригляделся к объекту. До этого он видел его только
на экране телевизора. Знаменитый репортер был не молод и не стар, плечист,
обладал густой шевелюрой и громким басом. Вокруг него крутилось несколько
молодых размалеванных девчонок. На Невзглядова они смотрели с обожанием, как
простые смертные на полубога. Глаза у него действительно были удивительные:
большие, голубые, как небо. Репортер умел придавать им выражение патологической
честности, что в немалой степени способствовало его продвижению на телевидении.
Литвиненко подошел к нему сзади и фамильярно похлопал по
плечу. Когда журналист обернулся, бросил ему самым дружелюбным тоном.
– Слушай, Юра, отойдем на секунду. Поговорить надо.
Журналист смерил взглядом наглого незнакомца. Было в этом
высоком молодом человеке с лицом кандидата наук и телом культуриста что-то
такое, что заставляло серьезно относится к его словам. Узнать Литвиненко он,
конечно, не мог, поскольку видел первый раз в жизни, поэтому решил, что просто
не может вспомнить, где с ним встречался. Но, на всякий случай, улыбнулся и
спросил.
– А о чем разговор пойдет? Литвиненко шутливо развел руками.
– О бабках, конечно. Или они тебя больше не интересуют?
Журналист согнал дежурную улыбку, шлепнул ближайшую подружку
по заднице, чтобы та освободила путь, и направился вслед за незнакомцем. Они
проследовали в угол зала, где сели за свободный столик, заранее
зарезервированный Андреем, просчитавшим, где и когда можно "уловить"
журналиста. Официант принял у Литвиненко заказ: две текилы. Оказалось, репортер
всем остальным напиткам предпочитает именно этот.
Какое-то время они молчали, поглядывая друг на друга.
Литвиненко собирался с мыслями, а Невзглядов не хотел торопить события. Наконец
Литвиненко начал.
– Скажи, Юра, гибель Александра Белова ведь ты снимал?
Невзглядов опустил бокал с текилой на стол и как-то
напрягся. Вопрос явно не доставил ему удовольствия.
– Допустим я, что дальше? – спросил он без малейшего
энтузиазма.
Литвиненко закурил и успокаивающе улыбнулся.
– Странным ничего не показалось? – спросил он. –
Инсценировки не было?
Невзглядов сделал себе имя на таких сенсациях, поэтому само
предположение о подтасовке показалось ему оскорбительным. Он едва не вскочил
из-за стола.
– Да какая инсценировка? Что было, то и снимал!
Литвиненко покачал головой..
– Ты не понял. Я не говорю, что это была твоя инсценировка.
Подумай хорошенько, вспомни. Когда ты снимал, у тебя не было ощущения, что все
это разыграно специально для тебя? Для вас? Я хочу сделать тебе предложение, от
которого ты пока еще можешь отказаться. Подумай еще раз, это важно. Цена
вопроса – жизнь.
– Чья? – спросил журналист.
– Твоя в том числе… – Литвиненко достал ручку, на салфетке
написал пятизначную сумму в долларах и указательным пальцем отодвинул на
половину стола собеседника.
Невзглядов взял салфетку в руки, разгладил и уставился в
нее, как первоклассник, пытающийся разобрать слишком сложный для него текст.
Его лицо побледнело, а плотно сжатые губы говорили о непростой внутренней
борьбе.
Литвиненко решил, что тот знает больше, чем ему хотелось бы.
– Что от меня требуется? – спросил журналист.
Литвиненко протянул ему свою визитную карточку.
– Позвонишь мне через час на мобильный, я скажу куда
приехать. – И, не прощаясь, направился к выходу из бара.
Глава 21
Хасавюртский мир мира не принес. Это был не мир, а
перемирие, да и то очень шаткое и ненадежное. Чеченцы не собирались мириться с
присутствием федералов, русские – с позором военного поражения. Стороны отошли
на исходные позиции, чтобы поднакопить сил, а главное – денег.
Генерал Хохлов все чаще стал задумываться о перспективах
разрешения этого конфликта. Выиграть у партизан войну в условиях горной
местности и поддержки их населением невозможно… Это и дураку понятно. Но и
чеченцы не хотят или не могут понять, что Россия не может этой войны проиграть…
Просто в силу большей массы: это как Земля и Луна. Ну не может Луна покинуть
поле притяжения своей планеты… Их связывают тысячи невидимых силовых нитей…
Генерал нажал рычажок селекторной связи и попросил
секретаршу вызвать Введенского.
