Войдя в кабинет, полковник сначала увидел спину шефа,
застывшего перед огромной картой южных регионов России. В ту же секунду Хохлов
обернулся и, начертив ладонью круг, внутри которого оказалась мятежная Чечня,
невесело произнес:
– Скажите, Игорь Леонидович, что мы делаем на этой
территории? Что бомбим, в кого стреляем? Если мы хотим уничтожить чеченскую
промышленность и финансы, бомбить следует Москву. Тут их экономическая мощь. А
живую силу боевиков проще истребить, вытягивая их на стрелки с нашей братвой, а
не гоняясь за ними по их диким горам.
Генерал предложил полковнику кресло, но сам остался стоять.
Из этого Введенский сделал вывод, что разговор предстоит непростой.
– Вы знаете, кто такие ваххабиты? – спросил наконец генерал.
Введенский представлял себе это в самых общих чертах, на
уровне телевизионных репортажей.
– Кажется, это какие-то мусульманские сектанты, вроде
исламских кальвинистов, – предположил он. – Нравственная чистота, строгое
соблюдение предписаний Корана, фундаментализм и все такое. До сих пор мне не
приходилось работать по этой линии.
– Боюсь, теперь придется.
Хохлов подошел к окну и некоторое время молча рассматривал
площадь внизу. По улице сплошным потоком двигались машины, плотной толпой шли
люди. Что будет, если ваххабизм придет сюда в своем худшем, самом агрессивном
варианте?
– Я не шутил, когда говорил, что воевать нам придется прямо
здесь, у себя дома, – произнес генерал. – У нас появился новый враг, неуловимый
и беспощадный. Это исламский терроризм. Ваххабиты готовы на все. Они хорошо
обучены, вооружены и фанатичны. И, что самое опасное, у них имеются покровители
в "верхних слоях атмосферы".
И генерал рассказал Введенскому, что по оперативным данным
известные предприниматели Асланбек Мокоев и Муса Джохаров в последнее время
развернули активную деятельность, захватывая все новые куски российской
промышленности. В финансовых операциях их крышуют член Совета безопасности
Зорин и магнат Берестовский, в силовых акциях они используют боевые группы
ваххабитов, которые приезжают из Чечни и работают вахтовым методом. Прикатили,
сделали дело, исчезли.
– Я так понимаю, вы хотите поручить мне разработку этих
абреков? – догадался Введенский.
– Правильно понял, – подтвердил генерал. – Иди, составляй
план работы. И о Белове не забывай. Ну, флаг тебе на башню…
Глава 22
Белов проснулся рано, едва за окном начало светать. Он не
сразу понял, что его разбудило. Оказалось, с трудом сдерживаемые рыдания Лены.
Вглядевшись в полумрак, он увидел, что она сидит с ногами на постели, обхватив
руками колени и уткнувшись в них лицом. Он встал с койки и подошел к ней. После
той короткой близости между ними словно черная кошка пробежала, причем
инициатором отчуждения была Лена. Она упорно делала вид, словно между ними в ту
ночь ничего не произошло. Александру оставалось только гадать о причине такой
резкой и ничем не спровоцированной с его стороны перемены.
Он легонько прикоснулся к ее плечу. Лена вздрогнула, как от
удара, и повернула к нему заплаканное лицо. При этом она даже не пыталась, как
обычно, спрятать свою изуродованную шрамом щеку.
– Что? Чего ты еще от меня хочешь?! – закричала она, подняв
на него ненавидящий взгляд. – Да, я дрянь! Продажная, развратная тварь! Да, я
исковеркала твою жизнь! А заодно и свою! Но в твоей жалости я не нуждаюсь,
запомни это. Ты мне не нужен! Если выздоровел, можешь убираться хоть сейчас на
все четыре стороны. Не держу! – он закрыла глаза ладонями и снова зарыдала.
Белов оторопел: скорее это у него могли быть претензии к
Лене. Но он-то не выставляет счетов, и ничего не требует, кроме человеческого
отношения к себе. Откуда эта ненависть? Может, он не прав, и не следовало
возвращаться к близким отношениям? Однако это получилось само собой, спонтанно,
бездумно. Кто-то хорошо сказал: не ворошите старые могилы, они чреваты новою
бедой. Но в чем он виноват? Его захлестнула волна обиды.
– Ты не дрянь и не тварь, ты просто дура! – сказал он с
чувством и вышел из бытовки, аккуратно прикрыв за собой дверь.
Чтобы немного успокоиться, он направился знакомой дорогой к
вершине поросшего кустами орешника холма. Взобравшись на плиты, сел и
задумался. Состояние Лены беспокоило его не на шутку. Надо было срочно
предпринимать какие-то меры, но какие? Он не был психологом, а тут, похоже,
требовалась помощь профессионала. Сама Лена помочь ему и себе не желала и ни на
какой контакт не шла. Полный тупик.
Чтобы отвлечься от бесплодных размышлений, Белов решил
переключиться на что-нибудь другое. Он вздохнул и посмотрел на поселок,
раскинувшийся внизу между свалкой и стройкой. Надо отдать должное покойному
Пчеле. Он замыслил и начал дело с размахом. Это было видно даже сейчас,
несмотря на то, что стройка была заброшена, а оборудование вывезено и
разворовано.
Белов наконец вспомнил эту историю. Проект строительства
нефтеперерабатывающего завода обещал хорошую прибыль и не был реализован из-за
жадности местных чиновников, которые потребовали запредельные взятки. Людям
Асланбека пришлось даже похитить жену одного из самых бессовестных и упрямых
бюрократов. Тот сразу же согласился на предложенные условия, его примеру последовали
остальные.
Строительство начали ударными темпами, не дожидаясь
официального разрешения: в его получении уже никто не сомневался. Завезли
материалы, технику и поставили огромное количество вагончиков-бытовок для
строителей-нелегалов. Но тут федеральные власти по всей стране начали
негласную, но жесткую борьбу по вытеснению чеченского капитала. Чеченские же
боевики в это время срочно понадобились у себя на родине.
После гибели Пчелы, Фила и Космоса Саше стало не до империи
и собственных многочисленных проектов. Воспользовавшись удобным моментом,
местные чиновники поставили строителей нефтяного гиганта на колени, объект
пришлось закрыть, стройку свернули. Основные убытки, понятно, легли на немцев…
О том, что было дальше, Саше рассказал Федор. Оставленные на
законсервированном объекте сторожа сбежали через неделю: соседство свалки,
населенной бомжами, делало их работу опасной для жизни. Как и полагается, поле
битвы осталось за мародерами.
Добыча им досталась немалая. Одних бытовок-вагончиков
столько, что с лихвой хватило бы на всех бомжей Москвы и Московской области.
Это был настоящий рай для бездомных. Бомжовый коммунизм с окончательным
решением жилищного вопроса.
