Воскобойников подробно доложил о результатах наблюдения за
Шмидтом. Полковника очень заинтересовали отношения Шмидта с Ольгой Беловой в
девичестве Суриковой, которые с каждым днем становились все теснее. В остальном
доклад наружника не содержал для Введенского ничего, что заслуживало бы особого
внимания. В конце разговор снова вернулся к трагическим событиям предыдущего
дня.
– Вы этот "ниссан" раньше видели? – спросил
Введенский.
– Нет, – уверенно сказал Воскобойников. – Мы бы его засекли.
Параллельного наблюдения за Шмидтом раньше не было. По крайней мере,
систематического. Это могли быть частники из охранного предприятия или бандиты.
Последнее вероятнее, – он машинально потрогал простреленную руку.
Введенский ничего не ответил. Он хорошо знал, что многие
охранные предприятия представляют собой настоящие преступные группировки.
Ослабленные бесконечными реорганизациями и утечкой кадров правоохранительные
органы были не в состоянии контролировать растущие как грибы после дождя
частные охранно-сыскные фирмы.
Полковник поблагодарил оперативника за хорошую работу и
отправил его домой, отдыхать, восстанавливать силы.
Введенский не собирался встречаться со Шмидтом в ближайшее
время. Для его вербовки у полковника не хватало материала, и вообще, клиент
должен был дозреть. Но после гибели Змиенко ситуация изменилась. Теперь можно
было попробовать дожать Шмидта, используя в качестве средства давления
охотившуюся на него команду "ниссана". И Введенский направился в офис
фонда "Реставрация", предварительно сообщив о своем визите по
телефону.
Шмидт ждал полковника внизу, в вестибюле, в компании трех
своих ангелов-хранителей. Введенский воспринял это как хороший знак. Они
поднялись на лифте наверх, в офис Шмидта. Тот жестом отпустил охрану и
пригласил полковника садиться. Они уселись в кресла друг против друга.
Введенский решил играть эту партию в агрессивном стиле, и поэтому сразу взял
быка за рога.
– У вас, Дмитрий Андреевич, как я слышал, серьезные
осложнения с прокуратурой? – изображая сочувствие, поинтересовался он.
Шмидт дернулся, но тут же взял себя в руки и спокойно
сказал:
– Меня вызывали в прокуратуру как свидетеля. К убийству
Каверина я не причастен!
Введенский благожелательно улыбнулся и несколько раз кивнул,
соглашаясь с утверждением собеседника.
– Нисколько не сомневаюсь, но в этом нужно убедить
прокуратуру. Скажу больше. Мы знаем, кто убил Каверина. Вы, полагаю, тоже.
Шмидт вопросительно посмотрел на полковника. Напоминание о
вызове в прокуратуру он расценил как шантаж, и это ему не понравилось.
Введенский, в свою очередь, внимательно следил за лицом
Шмидта, стараясь уловить малейшие оттенки его выражения.
– Мы знаем, что Каверина убил ваш бывший шеф Александр
Белов. Мы долгое время сотрудничали с ним, это был целиком и полностью наш
человек, и теперь мне очень его не хватает.
– С трудом верится, что Саша мог быть комитетским стукачом,
– недоверчиво бросил Шмидт.
Полковник пропустил мимо ушей это обидное словосочетание. Он
понимал, что рискует, избрав наступательную тактику, но перед глазами у него
стояло залитое кровью лицо капитана Змиенко. Это не последняя смерть в истории
с "ниссаном". Чтобы предотвратить гибель людей, приходилось идти
ва-банк.
– Видите ли, Дмитрий Андреевич, – как можно убедительнее
сказал Введенский, – вы не совсем точно представляете себе формы сотрудничества
граждан с органами безопасности. Саша отнюдь не был стукачом, как вы
выражаетесь.
И Введенский вкратце изложил Шмидту свою версию совместной
работы с Беловым. Пришлось упомянуть и имя Каверина.
– Значит, и он на вас работал? – разочарованно произнес
Шмидт, выслушав рассказ полковника. – Поэтому вы и не помогли Белову в борьбе с
Кавериным. И Каверину не помогли. Теперь понятно, почему. Хотели использовать
естественный отбор. Только оказалось, что победителя нет.
Введенский не удержался от усмешки.
– Почему же нет победителя? Победитель имеется. Это вы,
Дмитрий Андреевич.
Шмидт слегка вздрогнул и на секунду потерял самообладание.
Его растерянность не укрылась от Введенского. Полковник понял, что у него есть
все шансы на победу в этой дуэли. Поэтому он принялся излагать события,
произошедшие после гибели Фила, Пчелы и Космоса вплоть до покушения на
Александра Белова в аэропорту. Так подробно, будто сам был их участником.
– А вот кто стрелял, нам установить не удалось, – закончил
Введенский свое повествование. – Но мне кажется, что вы знаете и заказчика, и
исполнителей, – добавил он, как ни в чем не бывало разглядывая собеседника.
Шмидт, хоть и не показывал виду, был выбит из колеи. Ему
стало ясно, что представитель самой могущественной организации России его
вычислил, расшифровал, загнал в угол. Он ждал последнего вопроса, точнее не
вопроса, а обвинения. Но его не последовало.
Введенский вдруг сменил тему разговора. Он принялся
объяснять Шмидту положение дел в государстве, сказал, что политики вроде
Ельцина, Черномырдина и иже с ними приходят и уходят, а они, казенные люди,
слуги отечества, остаются. Он напомнил ему, что тот, как офицер, пусть и
бывший, должен ставить во главу угла не личные, корыстные интересы, а общее
благо, интересы страны. Он говорил о том, что в настоящее время силовые
ведомства оказались на подъеме после долгих лет упадка и гонений. И что теперь
сотрудничество с ними сулит большие перспективы. В завершение Введенский
сообщил Шмидту о сером "ниссане" с заляпанными грязью номерами и о
гибели своего оперативника.
– Вы не знаете, кто мог за вами следить? – спросил он.
– Да кто угодно, – развел руками Шмидт. – У меня врагов, как
грязи. Собственных хватает, плюс те, что от Белова достались.
– Нет, это не кто угодно, – возразил полковник. – Это
настоящие бандиты, причем решительные и жестокие. Профессионалы, хоть и
отморозки. Повторяю, мои люди пытались их преследовать и попали в засаду. Один
офицер был убит, другой ранен. Так что имейте в виду,
Дмитрий Андреевич, положение ваше хуже губернаторского,
причем это только начало, будет еще хуже. И, кроме нас, вам никто не поможет. Я
предлагаю взаимовыгодное сотрудничество к обоюдной пользе. Вы поможете мне, а я
вам. И заметьте, никто вас не принуждает. Если вы скажете "нет",
будем считать, что разговора не было, – он замолчал, вопросительно глядя на
Шмидта.
