– Неужели всех накрыло? Я так не хотел, – озадаченно
прошептал Витек.
Да, переборщили. Нехорошо получилось, -признался Белов.
Но вот со скрипом открылась дверца джипа, и оттуда с ругаиыо
и стопами выбрались блондин, водитель и двое охранников. Живые, хотя и не
вполне здоровые. Морды у всех побитые, вид такой, будто в камнедробилке
побывали.
Шедший за джипом микроавтобус был битком набит вооруженными
людьми. Он остановился в десятке метров позади поврежденного взрывом джина.
Белов выругался про себя. Если сейчас бойцы из микроавтобуса
выскочат и прочешут окрестность, самодеятельным диверсантам не уйти. Витек со
своей хромой ногой быстро не побежит, а Белов и Федя его одного не бросят, но и
быстро тащить не смогут. Что делать? Затаривать под грибников?
Но проблема снялась сама собой. Бойцы из микроавтобуса
действительно выскочили, но никуда не пошли. Они столпились вокруг своего
транспортного средства и загоготали, как гуси: "Гады, засада… Здесь
засада!" Потом они быстренько затолкали в свой автобус раненых и
контуженных при взрыве, погрузились в него сами и уехали.
– Полная победа! – констатировал Федя. Но Белов с сомнением
покачал головой.
– В этот раз нам просто повезло. Они не знают, что нас так
мало. Но они все равно вернутся, причем скоро.
– Стволы нужны, а их на свалке нет, – посетовал Витек.
Белов успокоил его.
– Я думаю, что сначала они будут разбираться с Лупу, а мы
тем временем что-нибудь придумаем.
Глава 35
Белобрысый Колян, явившись в офис Шмидта, обвинил в
организации нападения Михая Лупу. Шмидт был вне себя от негодования.
Что? – чуть ли не орал он. – Какой-то молдаванин-нелегал
будет ставить мне уело-вия, взрывать мои машины и убивать моих людей? А после
этого он требует, чтобы я взял его на работу? Нет, я ничего не понимаю. Или
чего-то не знаю.
Он протянул руку к телефонной трубке и, чертыхаясь, набрал
номер…
Звонок Шмидта застал Введенского за разбором полетов в своем
отделе. Он прервался на минуту, отпустил сотрудников на перекур, и внимательно
выслушал своего конфидента. Шмидт описал положение дел на стройке, а затем
попросил предоставить материал на Лупу и его людей. Полковник пообещал сделать
это в кратчайшие сроки и спросил:
– Ты журналиста Невзглядова с телевидения знал?
Шмидт напряг память.
Это не он снял репортаж о гибели Саши Белова и его семьи?
Он самый. Теперь, как мы с тобой знаем, семья Белова
нашлась, сам он то ли мертв, то ли где-то скрывается, а вот Невзглядов погиб.
– Насильственной смертью? – предположил Шмидт.
Введенский сообщил об обстоятельствах гибели журналиста.
Труп найден в подмосковном лесу. Изуродован до неузнаваемости, следов вокруг
никаких. Информация об этом убийстве пока закрыта, чтобы волну не поднимать:
все-таки известный журналист. Закончив рассказ, Введенский шутливым тоном
поинтересовался, не Шмидта ли это работа. Тот, естественно, открестился от
такого подозрения, но ему показалось, что Введенский ему не очень поверил.
В это же самое время похожая сцена разыгрывалась в кабинете
Виктора Петровича Зорина. Перед ним стоял, вытянувшись в струнку, Андрей
Литвиненко. Лицо его было красным, как от пощечин. Впрочем, упреки шефа вполне
можно было бы расценить как моральные пощечины, затрещины и оплеухи.
Зорин был возмущен и даже не старался это скрыть.
– Как ты, профессионал, мог упустить этого недоумка? Как ты
проморгал момент, когда он снюхался с этим отморозком – Кабаном? Почему его
увезли у тебя из-под носа?
Литвиненко понимал, что шеф во всем трижды прав. Больше
того, сам он костерил себя куда сильнее. Но он не собирался посыпать голову
пеплом. Сейчас он сосредоточился на проблеме – где найти Кабана, и как изъять у
него интересующую их информацию…
Тем временем виновник скандала Кабан мотался по городу и
опрашивал своих информаторов. За надежные сведения о Белове он пообещал
выплатить солидную сумму. Но пока никто на эти деньги не претендовал.
Изъятая у журналиста кассета утвердила Кабана во мнении, что
Белов не погиб. Но как он и его люди ни выбивали из журналиста хоть какие-то
сведения о том, где Белов находится в настоящее время, так ничего и не узнали.
Сдох журналист, но не раскололся, падла. А может, и правда не знал?
Наконец в одном из питейных заведений самого низкого пошиба,
куда даже бродяги без опаски могли зайти в поисках дозы наркоты, знакомый
вышибала сообщил, что его спрашивал какой то придурок по прозвищу Бакен. Будто
бы у него есть информация насчет Белова.
Кабан наморщил низкий лоб.
– Что за Бакен? Не знаю такого.
– Говорит, от Лупы, – пояснил вышибала.
– Какая еще залупа? – скаламбурил Кабан. – Это не тот Лупу,
что на свалке мазу держит? Ладно, показывай, где твой Бакен торчит.
Кабан прошел в угол к указанному вышибалой столу. За ним
сидел бледный опустившийся тип. Тип курил самокрутку, судя по запаху – с
анашой. Время от времени он откидывал со лба длинные пряди жидких волос.
Кабан подошел, ногой подвинул соседний стул, сел на него
верхом, положив короткие толстые лапы на спинку.
– Ты Бакен? – спросил он требовательно.
Бледный поднял на него бесцветные водянистые глаза. Поняв,
что перед ним Кабан, равнодушным тоном поинтересовался:
– Ты этого пацана ищешь? – и протянул Кабану сложенную
вчетверо листовку "Криминал рвется к власти", на которой Саша Белов
целился из пистолета в электорат…
Глава 36
Муса Джохаров стоял у выходившего на реку окна и делал вид,
что внимательно разглядывает ярко подсвеченный прожекторами памятник Петру
Первому. Был поздний вечер. За его спиной Асланбек Мокоев безуспешно
обрабатывал господ Райнеке и Шнапскопфа, пытаясь склонить их на свою сторону.
Но тс были неумолимы, как крестоносны: их условия оставались прежними. Или все
акции российской стороны, или ничего.
То, что переговоры вел Асланбск, оскорбляло Мусу до глубины
души, но он ни за что не показал бы этого никому, особенно тому же Ас-ланбеку.
В их паре Муса всегда был вторым, всегда подчиненным. Такое положение
определялось не только его возрастом.
