Белов ехал за ним с той же скоростью метрах в пятидесяти от
него и терялся в догадках. Куда это он собрался? Может, ему просто хочется уйти
подальше от людей? Сашу бы это вполне устроило.
Шмидт подошел к скамейке в заваленном чистым белым снегом
сквере, сел на припорошенную, скамейку старясь не сгибаться, как манекен. И
даже не заметил, что рядом остановилась машина, что из нее кто-то вышел…
Он достал сигарету, сунул в рот и попытался прикурить. У
него ничего не получилось: руки тряслись и не хотели его слушаться. Зажигалка
упала в снег, а сил и желания ее поднять не было…
Саша подбежал к скамейке, вынул из кармана куртки пистолет и
направил его Шмидту в лицо. Тот, подняв голову, завороженно замер, глядя в
черный глазок ТТ.
Саша медленно нажал на спуск: раздался слабый щелчок. Из
затвора пистолета выскочил язычок пламени и заплясал у самого кончика сигареты
Шмидта.
Тот перевел удивленный взгляд на лицо Белова: в течение
нескольких секунд они смотрели друг другу в глаза. Наконец Шмидт глубоко
затянулся дымом и закашлялся. Когда ему удалось восстановить дыхание, Саша был
уже в машине…
Проводив взглядом отъехавшую "пятерку",. Шмидт
невесело усмехнулся, щелчком отправил сигарету в урну, встал и направился в
противоположную сторону. В этот день у него был шанс умереть дважды, но он не
использовал ни одного…
Глава 48
Аслапбек Мокоев был в ярости. Омар вынужден был выслушать от
него немало обидных слов.
Еще одна такая засада, и у нас останутся одни командиры! –
кричал он.
Возразить было нечего. Асланбек вызвал Мусу, вручил ему свой
мобильный телефон и приказал связать его с господином Шнапскопфом. Мусу
поведение Асланбека невероятно оскорбило, но он выполни;! приказание.
"Он что, сам не может просто взять и позвонить?"
подумал раздраженно, однако виду не подал.
– А не боишься, что нас прослушивают федералы? – спросил он.
Плевать, заявил Мокоев. – Даже если они и поймут, о чем идет
речь, все равно не успеют среагировать.
Толстяк взял трубку- Голос у пего его был унылый. Муса
кивнул Асланбеку: можно говорить.
Мокоев обратился к немцу, как к старому другу.
– Здравствуй, дорогой! Как твои дела? – Он проинтонировал
слово "твои".
– Пью, печально ответил Шнапскопф. -Генрих опять веселится с
девками. А я смотрю телевизор.
Генрих не передумал насчет акций? напомнил ему содержание
прошлого разговора Мокоев. – Он все еще против того, чтобы получить их от нас?
Шнапскопф подтвердил, что герр Райнеке не переменил своего
мнения. Он готов приобрести все русские акции строящегося нефтехимического
завода, но при условии, что в сделке будут участвовать все – Шмидт, чеченцы и
Другие.
– Других не будет, – грустно вздохнул Мокоев. – Наш друг
Тариэл Автандилович умер. Да и господин Шмидт не вечен. Честно говоря, опасаюсь
я за здоровье герра Райнеке. Не случилось бы и с ним чего-нибудь подобного. Он
ведет такой беспорядочный образ жизни! И вы берегите себя. Хочу напомнить, что
ваша доля при удачном заключении сделки составила бы полмиллиона долларов.
Герра Райнеке тоже. Если вы вдруг упадете из окна, он может получить вашу долю.
Ха-ха! Это, конечно, шутка. До свидания, герр Шнапскопф.
Асланбек знаком поманил Омара и Мусу.
– У меня появился план. Простой и гениальный. Омар, зови
наших женщин…
Через час возле престижного дома, в котором жили господа
Райнеке и Шнапскопф, затормозил темно-синий микроавтобус.
– Вы к кому? – спросил охранник возле шлагбаума,
перекрывающего въезд во двор.
– В тридцать четвертую, – Муса для вида заглянул в бумажку.
– Зачем?
– Эскортные услуги.
– Это путанок, что ли, привезли? расхохотался охранник. –
Покажи! Муса отодвинул дверь в салон.
– Гляди, вон они сидят.
Из салона в лицо охранника ударил выстрел. Крепкие руки не
дали ему упасть, подхватили и затащили в глубь микроавтобуса.
Его обязательно надо было убивать? недовольно спросил Муса.
– Брат, – ответил Омар просто, – он может помешать нашему
отходу.
Ввиду важности предстоящей операции он решил сам се
возглавить. Машина тронулась и медленно подкатила к подъезду. Из нее вылез
Муса, за ним две девушки-чеченки, одетые по-европейски. Муса нажал кнопку на
панели домофона.
– Да! Что надо? – спросил металлический голос
охранника-консьержа.
Девочки в "тридцать четвертую", крикнул Муса.
Охранник выругался, наверно из зависти, что кому-то привозят
девочек на дом, а ему приходится им прислуживать. Щелкнул замок и дверь
открылась. Муса пропустил девушек вперед и хотел войти следом, но его оттеснил
Омар.
Араб скользнул в подъезд, и Муса услышал тихий хлопок, за
которым последовал звук падения чего-то большого и мягкого. Он поморщился. Ему,
цивилизованному человеку, претили эти дикие нравы. Муса, как и многие другие
интеллигентные уроженцы Грозного, называл в шутку своих единоплеменников,
спустившихся с гор, ирокезами. А этот араб почище их будет.
Охранника на этаже постигла участь его коллег. Омар позвонил
в квартиру немцев и подтолкнул к двери Мусу. – Теперь давай ты.
Увидев его в глазок, Шнапскопф открыл дверь. На лице его
отражалась борьба чувств. Конечно, ему было жаль друга и коллегу, но миллион
долларов… Какая уж тут, к черту, дружба! К тому же Райнеке с самого начала
новел себя, как полный идиот.
– Вас ист дас? – раздался из-за двери спальни голос герра
Райнеке.
– Девочки, – отозвался Шнапскопф.
– О, медхен! Дас ист гут! – заорал Райнеке пьяным голосом.
Но тут борцов за независимость маленькой гордой республики
снова постигла неудача. Словно рок какой-то их преследовал. То ли Омар слишком
торопился, то ли был не в форме, но охранник на этаже не был убит. Пуля его
оглушила и рассекла ему кожу на голове. И теперь, справившись с контузией и
слабостью, он сумел доползти до кнопки сигнала тревоги и нажать на нее.
