Террористам, как и полагается, предложили сдаться. На что те
ответили выстрелом. Пуля разбила стекло в машине Коноваленко. Он обиделся и
потребовал от командира спецназа Иванова немедленно начать штурм. Тот хотя и
был в одном звании с майором, но держал себя как начальник. Приказа о штурме
отдавать не стал, а террористам предоставил час на размышление.
– У меня не пехота, в полный рост в атаку ходить не обучены,
– отрезал он. – Подождем, когда бэтээры подтянутся.
– Они же убьют заложника! – доказывал Коноваленко.
Они могли бы убить его уже несколько раз, – возразил Иванов.
– Мы здесь ничем не можем помочь. Местность слишком открытая.
Коноваленко рассердился и начал тыкать пальцем в карту, на
которой через подворье проходила пунктирная линия.
– Можно пройти по этому ходу. Он ведет прямо в коровник.
– Это не ход, а траншея, – поправил командир спецназа, – По
ней из коровника транспортируется навоз в выгребную яму. Ты хочешь, чтобы мои
ребята по говнопроводу ползали? А если их там, в этом коровнике, уже ждут? Ты
не суетись, а посиди вон там, в сторонке.
Но Коноваленко не успокоился. Он отошел в сторону и позвонил
полковнику Введенскому. А тот созвонился с руководством, и оно дало команду на
штурм.
Майор Иванов нехотя подчинился. Его люди короткими
перебежками и ползком стали приближаться к окружавшему подворье бетонному
забору с трех направлений. Белых маскировочных халатов им не подвезли, и они
выделялись на свежем снегу, как стая ворон.
Осажденные могли бы легко перестрелять их, но почему-то не
открывали огня.
"Поближе подпускают", – подумал Коноваленко.
Но выстрелов не прозвучало даже тогда, когда спецназовцы
проникли за периметр ограды. Коноваленко решил, что террористы решили сдаться.
Насколько он помнил, бойцы спецназа получили инструкции кроме заложника никого
живым не брать. Но и они не стреляли.
"Ножами, что ли, режут? – недоумевал Коноваленко. – Вот
садисты"!
Единственный взрыв прозвучал, когда нападавшие выстрелили в
ворога подворья из противотанкового гранатомета. После этого воцарилась
гнетущая тишина. Коноваленко надоело ждать. Он поправил каску-сферу, которую
ему вместе с бронежилетом выдали перед началом операции, и направился к дому.
Снег под его йогами весело хрустел. Сейчас это его не радовано. Он ждал,
ежесекундно ждал выстрела, но все обошлось, и он спокойно добрался до объекта.
Двор оказался пуст. Ни трупов террористов, ни отобранного у
них оружия. Коноваленко прошел в дом. Оттуда слышались голоса спецназовцев. Уже
в сенях майор споткнулся о мешок, судя но надписи – с сахаром. Такими мешками
был завален весь иол в следующем помещении.
"Надо будет парочку мешков прихватить в отдел", –
подумал майор.
Он пошел на голоса и очутился в большой комнате. Окна были
выбиты, холодный ветер беспрепятственно проникал внутрь дома. Посреди комнаты
сидел примотанный к стулу скотчем толстяк Вилли Шнапскопф. Живой и, как будто,
невредимый, только слегка подмороженный. Рядом стоял командир спецназа Иванов в
сигаретой в зубах.
– Где бандиты? – спросил его Коноваленко. Тот в ответ только
пожал плечами.
– Но куда же они могли деться? – недоумевал Коноваленко.
– Похоже, ушли по твоему говнопроводу, – усмехнулся майор.
В комнату вбежал боец спецназа.
– Блин! Сахарку попробовать не хотите? Все повернулись к
нему. На ладони бойца горкой лежал порошок белого цвета.
– По-моему, это смесь сахара с гексогеном, – сказал майор
спецназа, – плюс металлический порошок. Очень сильная взрывчатка. Нам повезло,
что не рвануло.
Присутствующие переглянулись. Не рвануло? Но может рвануть!
– Быстро все отсюда! – заорал Коноваленко во всю глотку.
Двое бойцов подхватили господина Шнап-скопфа вместе со
стулом и понесли к выходу. Сообразительный Коноваленко выпрыгнул, как Ихтиандр,
рыбкой через окно, так было быстрее.
Вскоре прибывшие саперы нашли взрывное устройство. Оно
должно было взорваться по истечении времени, предоставленного террористам на
размышление. Сало ясно, что инициативность Коноваленко спасла жизнь всем
участникам операции… Не говоря уже о господине Шнапскопфе…
Услышав звонок, Виктор Петрович Зорин недовольно поднял
трубку телефона. Определитель высветил номер Асланбека.
– Я же велел больше не звонить! – раздраженно бросил в
трубку чиновник, но собеседник бесцеремонно перебил его.
– Нас накрыли, – сообщил он. – Немца пришлось бросить, но
нам удалось уйти без потерь.
О том, что дом вместе с заложником на прощанье был им
заминирован, Асланбек умолчал. В конце концов, взрыва ведь все равно не
произошло.
– Кто-то нас сдал, – не унимался горец.
– Если ты намекаешь на меня, то я понятия не имел, где вы
прячетесь, – охладил его пыл Зорин. – Чекисты сейчас не уже те, что пять лет
назад. Вычислить вас они могли легко, было бы желание. А вы их, кажется, очень
сильно разозлили. – Зорин помолчал, потом продолжил:
– Значит, я остался без акций нефтяного завода? Что же,
спасибо за помощь, ребята. Если будут еще подобные предложения, звоните. Всегда
рад.
Зорин в ярости швырнул трубку. Странно устроен человек! Еще
недавно он ничего не знал о строительстве нефтяного завода. Потом раздумывал –
стоит ли связываться с этой авантюрой. А теперь ему стало казаться, что в этом
заводе весь смысл его жизни. Поэтому акции следовало вернуть, добыть любой
ценой.
Отсутствие чувства юмора делало Зорина великим аналитиком.
Он каждый раз совершено серьезно рассматривал даже самые нелепые и смешные
варианты, и нередко как раз они приносили ему победу.
Кабан! Вот кто сейчас был нужен Виктору Петровичу. Он снова
схватил трубку. Соединится с экс-авторитетом удалось с первого раза.
Зорин говорит, – с ходу, без предисловий начал Виктор
Петрович. – Найди мне Белова, слышишь? Найди во что бы то ни стало! Он мне
нужен живым и невредимым. Уговори его встретиться. Найдешь – озолочу! Не
найдешь, сдам прокуратуре.
Понял, сделаю. Я это… Позвоню, как только… – Кабана непросто
было напугать, но сейчас у Зорина это получилось…
