— Этой ночью мы едва не ввязались в серьезное побоище. По
меньшей мере две дюжины азиатов были готовы на все, лишь бы захватить
статуэтку. Не припоминаю другого такого случая в уголовной истории Англии,
подобные сцены характерны скорее для американских банд. Какова же должна быть
подлинная стоимость вещи, если вокруг нее кипят такие страсти?
— А может быть, Золотая Птица — предмет поклонения
какой-нибудь религиозной секты? — без особой уверенности предположил я.
Холмс покачал головой:
— Насколько мне известно, Рух — просто древний
мифологический персонаж и не играет никакой роли в организованных религиозных
движениях. Нет, Ватсон, мы столкнулись с проблемой, которая указывает на
недостающую нам информацию.
Некоторое время Холмс с задумчивым видом шагал по комнате,
потом резко повернулся в нашу сторону:
— Мы точно знаем, что Золотая Птица в Лондоне. Но необходимо
выяснить, осталась она в распоряжении барона Доусона, или шепелявый человек
успел покинуть клуб «Нонпарель». Тощий, постарайтесь разузнать как можно больше
о происшествии в клубе, обращая особое внимание на информацию о человеке с
черным чемоданчиком.
Гиллиган кивнул.
— Есть какое-нибудь описание этого парня? — спросил он.
— Увы, — огорченно ответил Холмс. — Мы не видели его, но он
заключил сделку с Доусоном и Сильвиусом и вполне мог уйти с Птицей за минуту до
нападения на клуб.
Проводив взломщика, Холмс наконец взялся за письмо.
Несколько мгновений он читал молча, потом обратился ко мне:
— Это заинтересует вас, Ватсон: «Дорогой Шерлок Холмс, зная
по рассказам доктора Ватсона о вашей любви к разного рода головоломкам, позволю
себе предложить вам еще одну». — Холмс с одобрением кивнул. — Обратите
внимание, Баркер пишет так, словно мы никогда с ним не встречались. Если бы
письмо попало в чужие руки, никто и не заподозрил бы, что оно содержит важное
сообщение. Дальше Баркер приводит список вопросов. Первый: «Что было из Агры?»
— Это совсем просто, — тут же отозвался я. — Сокровище Агры.
Я хорошо помню это, Холмс, потому что это было второе ваше дело, отчет о
котором я опубликовал.
— Под мелодраматическим заголовком «Знак четырех», —
согласился Холмс. — Второй: «С чем было связано дело в Йоксли?»
— С золотым пенсне.
— Я думаю, что в этом вопросе ключевым является слово
«золотое», — сказал Холмс. — Рассмотрим третью загадку Баркера: «Чем занимался
Вильсон?»
— Это не сложно, — торжествующе ответил я. — Вильсон
дрессировал певчих птиц, точнее — канареек.
— Из того, что нам уже известно, можно сделать вывод, что
значение этого слова скорее «птица», чем «канарейка». Теперь у нас есть ряд
слов: сокровище — золотой — птица. Пока все ясно. А вот четвертый вопрос ставит
меня в тупик. Посмотрим, Ватсон, что вы на это скажете: «Что вызвало горячку у
головастика?»
— Господи, это странный ключ. Но подождите… — я был так
возбужден, что почти кричал. — Головастик — это же школьное прозвище Перси
Фелпса!
— Превосходно, Ватсон! Фелпс получил мозговую горячку из-за
того, что похитили важный документ. Тут, очевидно, зашифровано слово
«похищение», тем более что пятый вопрос звучит так: «Из Тринкомали в…?»
Я на мгновение задумался.
— Это должно относиться к необыкновенному приключению
братьев Аткинсон в Тринкомали, но…
— Да вспомните же следующий эпизод! Братья бежали в
Константинополь.
— Верно, Холмс! Сокровище… золотая… птица… похищение…
Константинополь… Что дальше?
— «Эдуардо Лукас и Мильвертон».
— Но они оба мертвы. — Я изумленно уставился на Холмса.
— Да, но у них, конечно, есть что-то общее.
— Оба были шантажистами. Лукас чуть не погубил министра по
европейским делам в истории о втором пятне…
— …А Чарльз Аугустус Мильвертон был не менее безжалостным
негодяем.
— Но, Холмс, теперь у нас появились два покойных шантажиста.
Я не понимаю, какое они могут иметь отношение…
— Давайте смотреть глубже, дружище, — перебил меня Холмс. —
Чем занимаются шантажисты?
— Вытягивают деньги, высасывают кровь из своих жертв до последней
капли.
— Согласен, согласен. А не кажется ли вам, Ватсон, что
шантажист — это в известной степени коллекционер?
Я не мог уследить за ходом его мысли, и Холмс разъяснил:
— И Лукас и Мильвертон собирали или, если хотите,
коллекционировали компрометирующие документы, терпеливо и упорно выискивая
доказательства чужих ошибок и преступлений. Мне думается, Баркер намекает, что
в погоне за Золотой Птицей участвуют два коллекционера. Поскольку речь идет о
статуэтке, логично предположить, что это собиратели предметов искусства. Как мы
с вами убедились сегодня ночью, по крайней мере один из них баснословно богат.
— Полный чемодан денег, — машинально произнес я и был
награжден кивком.
— Также достоверно известно, что другой командует целой
армией приспешников. Итак, мы твердо знаем, что наши таинственные коллекционеры
обладают могуществом и богатством.
Когда я кивнул, Холмс снова вернулся к письму.
— И снова мне необходима ваша помощь, дружище. Седьмой
вопрос: «Когда родилась Мэри Морстен?»
— Моя дорогая Мэри родилась в 1861 году, — печально ответил
я. — Но я не совсем понимаю…
— Погодите, может быть, следующий вопрос даст нам подсказку:
«У Виктора Хатерли был…?»
— Что же там было у этого молодого инженера? — пытался я
вспомнить. — Легче сказать, чего у него не было: у него не было пальца.
— Я замечаю, — сказал мой друг, — что Баркер неравнодушен к
заголовкам ваших рассказов, а этот назывался «Палец инженера», если я не ошибаюсь.
— Гм… Виктор Хатерли был без пальца? У него был отнят палец?
— Подождите, — сказал Холмс. — Если дата — наш седьмой ключ,
не будет ли восьмым глагол «отнять»?
— «У Виктора Хатерли был отнят палец». Пожалуй, вы правы.
Каков следующий ключ. Холмс?
— Он легкий, и я думаю, что картина начинает вырисовываться.
«Предмет, сохранявшийся Холдером».
— Берилловая диадема, — торопливо произнес я.
