— Поскольку они думают, что мы не заметили их в Берлине и
даже не подозреваем, что за нами следят, не разглядывайте их как международных
шпионов. Постарайтесь ни на что не обращать внимания и позвольте мне самому
заниматься тайным наблюдением.
Иногда Холмс возмущал меня своим покровительственным тоном,
и я немедленно нашел достойный ответ:
— Холмс, мы ведь оказывались в таком положений и раньше. Вы
ведете себя так, словно я новичок в подобных делах.
Взгляд моего друга обезоруживающе смягчился, и улыбка с
оттенком сентиментальности скривила его тонкие губы:
— Отбросьте эту мысль, старина. Просто не забывайте, что
хитрость никогда не была в числе ваших сильных качеств.
Полностью успокоенный, я последовал за Холмсом.
В вагоне-ресторане было немного народу. Рассуждая о каких-то
пустяках, мой друг повел меня к столику, дававшему прекрасный обзор всего зала.
Китайцы сидели неподалеку от нас. Я механически сделал заказ и переключил все
внимание на проносившиеся мимо картины. Понемногу гористые пейзажи северной
Сербии настолько захватили меня, что я почти не слышал непринужденной болтовни
Холмса. Он же продолжал задавать мне ничего не значащие вопросы, пока до меня
не дошло наконец, что говорить следует именно мне, а ему — всецело заняться
наблюдением. Так или иначе, я начал рассказывать об игре в гольф, и хотя в моем
описании было мало смысла, никто не прислушивался к нашей беседе.
Я упорно избегал смотреть в сторону китайцев, пока их
отражение не появилось в окне вагона прямо передо мной: азиаты проходили мимо
нашего столика. Вероятно, по моему лицу было видно, что я готов совершить
какую-нибудь глупость, потому что весьма кстати последовал совет Холмса:
— Спокойно, старина, спокойно. Они почти ушли, и мы можем
отказаться от притворства, столь неприятного вам. Но все же быстро взгляните на
них, когда они будут выходить из вагона. Наш поход в ресторан не был
бесплодным.
Я бросил в направлении уходящих мужчин безразличный, как я
надеялся, взгляд. Даже мне показалось странным, что оба несли в руках что-то
вроде маленьких чемоданчиков.
— Зачем эти люди пришли в ресторан со своим багажом? —
обратился я к Холмсу.
— Считайте, что это традиция, — безразлично произнес Холмс.
— Похоже, я недооценивал ситуацию. Чемоданчики всегда при них, это очень
характерная деталь. Специалист по криминалистике не задумываясь определил бы,
что наши преследователи — профессиональные убийцы.
Должно быть, у меня отвисла челюсть, потому что Холмс от
души расхохотался, глядя на меня.
— Убийца — это самый уважаемый профессионал в восточном
мире, — пояснил он. — Опытный убийца обычно представляет определенную
группировку. В наш технический век методы азиатов могут показаться устаревшими;
но позвольте заверить вас, что их традиционное оружие в опытных руках оказывает
эффект, сходный с действием бесшумной пули — правда, на сравнительно небольшом
расстоянии.
Когда мы вернулись в наше купе, я поспешно открыл свой
саквояж и достал оттуда «элей» 32-го калибра, который предпочел взять с собой в
путешествие из-за удобных размеров. Я поклялся держать оружие при себе до
окончания этого запутанного дела.
Во время нашего отсутствия в купе наведывался проводник; все
было убрано и сияло безукоризненной чистотой. Холмсу достаточно было беглого
взгляда, чтобы определить, что к нашему багажу не прикасались. У моего друга
была привычка оставлять на вещах маленькие контрольные знаки, не заметные
постороннему глазу и охраняющие наше имущество надежнее всякой пломбы.
Я больше не мог наслаждаться видами Сербии. Призрак
китайских убийц, шныряющих по поезду, приводил меня в дурное расположение духа.
Я пытался отвлечь себя от тревожных мыслей, но мой взгляд то и дело обращался к
двери, за которой мне чудились коварные узкоглазые враги. Холмс целиком
сосредоточился на своих размышлениях и не собирался развлекать меня беседой.
Время тянулось нестерпимо медленно.
Экспресс преодолевал милю за милей, а Холмс не произносил ни
слова. Не знаю, пребывал ли он в глубокой задумчивости или спал. Я мрачно
стискивал рукоятку «элея», готовый защищать нашу хрупкую крепость до последнего
дыхания.
Мысль о том, что я бдительно охраняю спящего друга, внушала
мне гордость. Я пристально смотрел на дверь — и сам не заметил, как уснул.
Когда вагон качнуло и, едва не потеряв равновесие, я очнулся, пытаясь
сообразить, где нахожусь, Холмс насмешливо посмотрел на меня.
— Все в порядке, старина. Мы подъезжаем к Нишу, и конец
путешествия близок. Можно немного прогуляться. Путь был долгим.
Чувствуя, что от долгого сна у меня затекло все тело, я
охотно согласился с предложением Холмса. Но нам было не суждено посетить эту
станцию. Холмс благоразумно осмотрел платформу, прежде чем выйти наружу. Его
зоркие глаза заметили что-то, и он поспешно отодвинулся от окна.
— Это странно, — сказал он. — Два китайских джентльмена со
своим багажом вышли из поезда. Держитесь подальше от окна, Ватсон. У меня
хороший обзор, и я сомневаюсь, что они могут видеть меня.
— Скажите ради Бога, что они делают?
— Просто складывают свой багаж. А, они передали его
носильщику. Он несет их вещи на станцию, но китайцев, похоже, больше интересуют
пассажиры, выходящие из экспресса.
— Вы хотите сказать, что они наблюдают за поездом?
— Незаметно, но именно этим они занимаются. Кажется, они
ожидают, что мы выйдем.
Когда Восточный экспресс тронулся, наши азиаты все еще были
на платформе. Холмс перекинулся несколькими словами с проводником, к которому
обратился на безупречном французском. Как выяснилось, китайские джентльмены
брали билеты только до Ниша.
Холмс был озадачен не меньше меня:
— Это опровергает мою теорию, Ватсон.
— Почему?
— Китайцы были посланы, чтобы узнать, что мы собираемся
делать. В этом нет никакого сомнения. Мне казалось, что они предвидели нашу
поездку в Стамбул, почему и оказались в одном поезде с нами. Теперь же
создается впечатление, что, по их предположениям, нам следовало выйти в Нише.
Значит, что-то могло заинтересовать нас в этом городе. Что ж, Ватсон, когда
задача неразрешима, лучше всего отмести ее в сторону и подождать дополнительной
информации.
Глава 8
В Стамбуле
Остаток пути в Турцию был откровенно скучным. Вместе с
преследователями исчез и вкус опасности; кроме того, полное равнодушие китайцев
к нашим делам в Стамбуле не сулило расследованию ничего хорошего.
