Пока мы с Холмсом бормотали приветствия, я рассматривал
местного представителя закона. Дэнкерс был дородным мужчиной с сероватым лицом,
на котором выделялись густые усы, явно составлявшие гордость владельца.
Констебль наградил нас ледяным взглядом; его манеры явно указывали на то, что в
помощи детективов-консультантов из Лондона, знаменитых или нет, он не
нуждается. Холмс, уже имевший дело с официальными лицами в небольших городах,
вел себя чрезвычайно любезно:
— Присаживайтесь, констебль, и присоединяйтесь к завтраку.
Дэнкерс явно не желал приручаться. Он ответил с грубоватой
деловитостью:
— Я очень занят, мистер Холмс. Мои обязанности…
Ему не суждено было закончить — открытая ладонь левой руки
Холмса с такой силой шлепнула по столу, что судки с приправами подскочили.
— Невероятно! — голос моего друга был столь мрачен, будто он
сообщал об эпидемии черной оспы. — Вы хотите сказать, констебль, что позволили
распущенным нравам столицы вторгнуться в этот милый городок? Что происходит в
этом цветущем крае?! На улицах свирепствует преступность?!
Дэнкерс поперхнулся и испуганно уставился на Холмса:
— Конечно, нет, сэр. Ничего подобного. Здесь даже пропажа
велосипеда считается крупным происшествием.
Суровая складка на лице моего друга разгладилась.
— Отлично! В таком случае вы сможете ради нас ненадолго
отвлечься от своих обязанностей. Присаживайтесь, констебль.
В голосе Холмса слышались властные нотки, и Дэнкерс занял
стул с достойной одобрения готовностью. Когда его гонор улетучился как воздух
из продырявленного шарика, констебль стал весьма почтительным. Холмс подозвал
официанта, но Дэнкерс сказал, что в данный момент не может есть. Подавив
улыбку, официант принес бутылку ирландского портера, при виде которой усатый
констебль буквально расцвел.
— Доктор Витерспун ввел нас в курс дела о смерти Эймоса
Гридли, — сообщил Холмс.
— Мы дошли до выводов следствия, — подтвердил эксперт. —
Почему бы вам не продолжить с этого места, Дэнкерс?
Констебль подчинился.
— Несчастный случай представляется вполне очевидным,
джентльмены, — сказал он. — Единственный наследник Эймоса — его племянник моряк
Лотар Гридли.
— И, насколько я понимаю, он был в море, когда умер дядя.
— Совершенно верно, мистер Холмс. Корабль «Тихоокеанская
королева», приписанный в Мельбурне, прибыл через два дня после смерти. Лотару
были завещаны антикварный магазин и деньги, имевшиеся на руках у Эймоса. В
сумме не так уж много.
— Лотар Гридли должен получить к тому же пятьсот фунтов
страховки, — заявил Холмс.
Дэнкерс задумчиво потер подбородок:
— Это так, сэр. Тоже неплохо. Антикварный магазин и товары
стоят не слишком много в твердой валюте.
Констебль замолчал. Холмс, немного подумав, одобрительно
кивнул:
— Я вижу, почему вы отказались от мысли об убийстве ради
корысти. Какими были отношения покойного с соседями?
— Что ж, — медленно произнес Дэнкерс. — Я не могу сказать,
чтобы Эймос пользовался всеобщей любовью. Одиночка, видите ли, а люди обычно не
доверяют таким типам. Он был довольно неприветливым, но не злым и не обидчивым
человеком. Любил деньги.
— По необходимости, — вмешался в разговор Витерспун. — Как я
уже говорил. Я неплохо знал Эймоса. Он надеялся, что его племянник расстанется
с морем и поселится в Сент-Обри. Старику, вероятно, казалось, что Лотар возьмет
на себя ведение дел в магазине.
— А как ему красили коттедж, — пустился в воспоминания
констебль. — Не хочу отзываться дурно об умершем, но он нанял для этого Молтона
Морриса. У них был такой спор о цене, что слышно было небось даже в
Кенсингтоне. В конце концов Молтон вообще отказался заканчивать работу, пока
ему не уплатят оговоренную сумму. И старый Эймос в конце концов вынужден был
раскошелиться, но только после того, как маляр чуть ли не неделю не появлялся
на работе.
— Старая вражда? — спросил я.
Витерспун и констебль обменялись улыбками.
— Одни разговоры, доктор. Я думаю, что у Молтона есть капля
цыганской крови, потому что торговаться он любит до самозабвения.
Дэнкерс снова посмотрел на Холмса:
— На следствии было выдвинуто предположение о том, что Эймос
покончил с собой. Лотар потребовал доказательств и выяснил странную вещь.
— То, что его дядя страдал акрофобией — боязнью высоты, —
спокойно сказал Холмс.
Оба жителя Сент-Обри изумленно уставились на великого
детектива. Я, несмотря на наше долгое знакомство, сделал то же.
— Как вы узнали об этом, мистер Холмс? — запинаясь спросил
констебль Дэнкерс.
— Вы только что сами сказали это, — последовал ответ.
— Видите ли, — продолжил Холмс. — Вы утверждали, что мистер
Гридли был крайне прижимист и все же нанял человека для покраски коттеджа.
Работа, которая, без сомнения, была ему по силам. Когда маляр бросил работу,
такой скряга, как покойный, закончил бы ее сам. Что помешало ему сделать это?
Боязнь высоты.
Дэнкерс и Витерспун восхищенно смотрели на Холмса.
— Да, сэр, — произнес наконец констебль. — После того как вы
все объяснили, дело представляется очевидным.
— И это наводит на еще одну очевидную мысль. Если Эймос
Гридли страдал акрофобией, что он делал на крыше крыльца?
Дэнкерс бросил встревоженный взгляд на медицинского
эксперта.
Слово взял Витерспун:
— Племянник Эймоса действительно доказал, что его дядя даже
лечился от этой фобии, но безуспешно, — запоздало признался он.
— Лотар Гридли отрицал любую возможность самоубийства, в
противном случае страховая компания была бы свободна от обязанности платить, —
сказал Холмс.
— И Лотар лишился бы пятисот фунтов, — добавил констебль
Дэнкерс. — Но его сведения верны, мы проверяли это.
Холмс не слушал.
— Человек, страдающий акрофобией, добровольно забирается на
крышу, — размышлял он. — Полагаю, там была приставная лестница?
Мелкие капельки пота выступили на лбу констебля Дэнкерса.
— Вообще-то нет.
В этот момент мое собственное любопытство достигло предела.
