— Стало быть, хозяйка решила, что вы из полиции, вот как? —
Я с открытым недоверием посмотрел на него, отлично зная, как Холмс умеет
создавать о себе ложное впечатление, не прибегая к подделкам и обману. Он не
обратил внимания на мой скептический тон.
— Представьте себе, Ватсон, мое удивление, когда я обнаружил
письмо, адресованное мистеру Шерлоку Холмсу, проживающему в доме 221-6 по
Бейкер-стрит.
— Черт побери!
— «Должно быть доставлено, если со мной что-нибудь
случится», — так написано на конверте.
Наверное, на моем лице было написано полное недоумение,
потому что, взглянув на меня. Холмс откровенно расхохотался:
— Не так уж странно. Ватсон, что мысли и Нильса Линдквеста и
Баркера текли в одном направлении. Оба занимались этим делом, оба хорошо знали
нас с вами и оба решили просить нашей помощи.
Холмс всегда великодушно использовал слово «мы», но я не
заблуждался насчет того, к кому именно обратились и искусствовед и детектив в
качестве последней надежды.
Холмс порывисто подошел к столу. Движения его стали точными
и резкими. Долгие годы нашей дружбы и, посмею употребить это слово,
сотрудничества приучили меня к подобным переменам. Апатичный теоретик исчез, и
на его месте возник отлично натренированный, более того, хищный охотник,
горящий желанием победить. Он снова указал на письмо, которое читал, когда я
вошел.
— Позвольте мне кратко изложить суть послания. Баркер
сообщает, что работает на искусствоведа Нильса Линдквеста и если с ним случится
беда, просит обратить внимание на одного человека. На кого бы вы думали,
Ватсон? Ни на кого иного как на старого барона Доусона.
— Наши пути снова скрещиваются! — воскликнул я. Неожиданная
мысль заставила меня переменить тему. — Баркер, должно быть, чувствовал, что
занимается рискованным делом.
— Думаю, он отдавал себе отчет в том, как опасна добытая им
информация, — заключил Холмс. — Письмо составлено в неопределенных выражениях и
полно только им понятных намеков на прошлые дела. Главное, что Баркер нашел
нить, ведущую к барону Доусону. Чтобы следить за бароном, сыщик даже устроился
на работу в «Нонпарель».
— Боже мой, Холмс, я даже не знал, что этот клуб снова
открылся!
— Ничего удивительного. Теперь это тайный игорный дом, одно
из нелегальных владений барона. Очевидно, Баркер изучил повествования, которые
вы когда-то навязали нашим терпеливым читателям. Он, например, ссылается на
тайное расследование, произведенное в связи с делом Межокеанского треста.
[2] О
ком оно напоминает вам?
— О Тощем Гиллигане, взломщике.
— Точно, — удовлетворенно произнес Холмс.
— Нас интересует только Доусон и клуб «Нонпарель». А Тощий
Гиллиган способен помочь нам выяснить, что же обнаружил Баркер.
Я не успел открыть рта, как Холмс опередил меня:
— Я уже побывал в магазине замков Гиллигана, но его не было
на месте. Заведением управляет его друг, так что, думаю, Тощий свяжется с нами
в самое ближайшее время.
— Но может быть, взломщик прячется от вас, боясь разделить
участь Баркера?
— Это приходило мне на ум. Но я уверен, что Тощий объявится.
А пока мне необходимо заняться кое-какой, так сказать, подготовительной
работой. Нам потребуется дополнительная информация, прежде чем мы начнем продвигаться
дальше в этом деле.
Меня ждали пациенты, и я поторопился оставить Холмса одного.
Ведь именно он всегда уговаривал меня не пренебрегать врачебной практикой,
уверяя, что мои визиты к больным часто приносят информацию, столь важную для
его расследований. Не знаю, был ли он совершенно искренним. Может быть, он
просто хотел, чтобы мои медицинские занятия позволяли ему хоть иногда работать
в одиночестве. Я знал, что, как только за мной захлопнется дверь, в квартиру на
Бейкер-стрит потекут посетители. Паутина, которой Холмс опутал Лондон, была
чувствительна к малейшему колебанию, вызванному необычным происшествием. Я мог
только догадываться, сколько глаз и ушей преданно служат моему великому другу.
Кучера, лавочники и посыльные состязались с министрами, промышленными магнатами
и известными юристами, поставляя информацию, которую поглощал и перемалывал
гениальный мозг Шерлока Холмса. Я не представлял себе, какая система связи
действовала в этом необычном механизме, но мало что из случившегося в шестимиллионном
городе не становилось вскоре известным моему другу.
День был ясным, хотя и холодным. Вчерашний туман отступил к
Темзе. По дороге домой, глядя на теплые огоньки вечернего Лондона, я вспомнил
давнишнее замечание Холмса. Великий сыщик сказал мне, что если на крыльях
Асмодея подняться над огромным городом и посмотреть вниз сквозь прозрачные
крыши, можно увидеть гигантскую мозаику любви, ненависти, страсти, трагедий и
преступлений, в сравнении с которой померкли бы сказки Шахерезады и хроники
Шекспира. Детектив страстно верил, что человек самое удивительное и
непредсказуемое создание во всей Вселенной. Вспоминая долгие годы наших
приключений, я не мог не соглашаться с Холмсом.
Когда я возвратился на Бейкер-стрит, мой друг мерил шагами
нашу гостиную. В комнате витали облака едкого дыма, и я с трудом разглядел
сервированный на одного человека стол. Резким движением Холмс указал на
тарелку:
— Я попросил миссис Хадсон приготовить для вас сандвич,
дружище, а это портер, чтобы запить его.
Поняв, что мы начинаем действовать, я быстро снял пальто и
уселся за ужин. Пока я поглощал сандвич, Холмс оглушил меня потоком информации:
— Проведенное мной сегодня расследование было не очень успешным,
поэтому нам придется отказаться от сферы рассуждений в пользу лобовой атаки.
Должен сообщить вам, что Линдквест умер у себя в гостинице в середине дня.
Я чуть не поперхнулся глотком портера:
— Убит?
Холмс отрицательно покачал головой:
— Вспомните его состояние. Удивительно, что этот человек
протянул так долго. Но, как он заметил однажды, посвящение в тайну — шпора с
острым колесиком. Его дело теперь завещано нам. И мы не можем потерпеть
поражение.
— Хорошо сказано, Холмс! Дело чести и все такое.
Холмс оставил мою реплику без ответа и продолжал:
— Теперь нам нужно подумать о Баркере, он обнаружил связь
между бароном Доусоном и Золотой Птицей.
— Иначе для чего ему было устраиваться в клуб «Нонпарель»? —
согласился я, доедая сандвич.
