Ну, это же был Ад. Возможно, каждая пещера похожа на эту.
Пока она вышагивала, сердце щемило и ее переполняло чувствами, вся неприязнь и сомнения к Амуну исчезли. Он дал ей то, на что никто другой не был бы способен. Прошлое, чтобы лелеять. Жить и наслаждаться настоящим. Предвкушение грядущего.
Он так же хотел ее. Она знала, что да. Когда он поместил тот образ в ее мысли, она напротив него, на коленях, он с приспущенными штанами до щиколоток и его руки в ее волосах, ее рот, поглощающий каждый дюйм его огромного члена, ее руки, теребящие его яички, она почти растаяла. Она почувствовала исходящую от него нужду, дикий голод... первобытное наслаждение.
Она так же поняла все причины, по которым он сопротивлялся ей так упорно.
Чувство вины, страха и угрызения совести. Вина за то, что стал случайным участником ее первой смерти, она уже знала это.
Страх, что он причинит ей боль снова - вот это было сюрпризом.
И угрызения совести за то, что подвел, хотя это было для ее же блага. Это не повторится.
Он не хотел, чтобы она жалела о том, что было между ними.
Он не хотел, чтобы она возненавидела его потом. Но он будет учиться. И она не станет, не сможет ненавидеть его. Ни по какой причине.
Наверняка есть способ доказать, как он ошибался.
Единственная возможность причинить ей боль - это отказаться от нее.
Она никогда не пожалеет о том, что была с ним.
Изумленная, она остановилась. Она поняла, это была правда. Она никогда не пожалеет о том, что была с ним. Ловцы сочтут ее предательницей, и станут охотиться за ней, так же как и за Повелителями, но ей все равно. И Мика, пожалуй, отвернется от нее тоже.
Он будет чувствовать себя преданным, уязвленным в своих интимных, личных чувствах, но, возможно, в один прекрасный день, когда он, наконец-то, окончательно поймет, как обжегся, он осознает, что в действительности их разрыв был лучшим событием, случавшимся в его жизни.
Теперь же когда она испытала все это, она хотела только большего.
Она сделает все возможное, чтобы получить это. Даже соблазнив Амуна на грани его жизни и смерти.
Больше не нужно ждать, пока она порвет с Микой. Да, она до сих пор планировала позвонить ему, сказать, что все кончено, но их отношениям уже давно пришел конец.
Она была верна Амуну. Демон, бессмертный, какая разница, она предана ему. Он заслужил все это.
И в самом деле, ее время было ограниченно. Если она не добьется его до тех пор, пока они не покинут пещеры - если они вообще когда-нибудь покинут эти пещеры - он бросит ее где-нибудь и отвалит. Для ее же собственного блага. Это она поняла хорошо. Так или иначе, каким-то образом, перед этим она должна была доказать , что у них могут быть отношения.
Воплощение его видения в реальность было бы хорошим стартом.
Она осмотрела себя. Ее одежда была разорвана с засохшей грязью и кровью, и она, наверное, воняла как мертвая пиранья. Она могла бы использовать влажные салфетки, но вряд ли крошечные полотенчики способны на многое. И да, она могла бы воспользоваться ангельской робой, которая как по волшебству стерла бы каждое нежелательное пятнышко, но духовно она все равно осталась грязной.
- Мне нужна ванна,- пробормотала она рюкзаку. - Настоящая ванна. Сможешь вместить ее? А?
Свист рядом с ней заставил ее скривиться и потянуться за ножом, который она бросила. Всего несколько секунд назад рядом с ней была скалистая стена, а теперь там был большой, пузырящийся источник воды.
Глаза Хайди расширились от шока. Как… почему… рюкзак мог управлять землей? Серьезно? Потом она подумала, да какая к черту разница. Потребность зайти в воду и вымыться взяла верх и заставила ее задрожать в нетерпении.
- Мыло, шампунь, кондиционер,- сказала она легкомысленно.
Рюкзак растолстел, оповещая о том, что он наполнен всем, что она просила. После того как она выложила все средства по краям источника – реального долбанного источника! – она разделась сама и раздела Амуна, и трясла его пока его веки не приоткрылись. Его духам это было нужно. Кроме того, она все еще была обеспокоена тем, что ударила его слишком сильно, и если бы он проснулся в течение нескольких минут, она могла бы расслабиться.
Он застонал, но звук оборвался, наверное, его горло было чувствительным.
По крайней мере, он просыпался.
- Тише,- сказала она, прикрывая его рот рукой. - Не говори вслух, малыш. Хорошо?- Никто из них не был достаточно силен, чтобы иметь дело с последствиями прямо сейчас.
Его черные глаза были стеклянными, когда он сосредоточился на ней.
Что-то не так?
- Все в порядке. Ты можешь стоять? Мы собираемся принять ванну.
Ванну?
- Это - то, что я сказала,- сказала она ему с усмешкой. И именно тогда она поняла, что с ним все будет в порядке. - Давай. На ноги, большой мальчик.
Опираясь на стену, он продвигался к краю источника.
Потом он споткнулся и упал в воду вниз головой. Хайди прыгнула в воду за ним и вытянула его на поверхность, пока он не захлебнулся. Его глаза снова закрылись, а голова клонилась набок.
Она хихикнула, устраиваясь напротив скалы и удерживая его перед собой, грудь к спине. - Ты все еще в сознание, малыш?
Да. Он тихо вздохнул. Только это едва ли чем-то поможет.
- Я буду мыть нас обоих. Скажите мне, если я сделаю тебе больно.
Ты не можешь причинить мне боль.
- Ты ранен и…
И я в твоих руках. Все будет отлично, я обещаю.
Дорогой. Она постаралась быть беспристрастной, правда старалась. Он не был готов к соблазнению, которое она приготовила. Пока. Все же, так как она намылила руки и наносила пену на его большие руки, мускулистую грудь, сильные бедра, ее кровь закипела от желания, эту реакцию мог вызвать только он.
Его шелковистая кожа покрывала тело, созданное для войны, и она восхищалась. Он сделал ее отчаянной, голодной, безразличной ко всему кроме удовольствия. Возможно потому, что когда она была с ним, она не принадлежала себе. Она принадлежала ему.
И, наверное, это должно было напугать ее. Вместо этого, это только заставило ее доверять ему еще больше. Амун лучше бы умер, чем причинил ей вред – как в прочем он и доказывал снова и снова.
- Амун?
Он не ответил. Бедный малыш, наверное, снова уснул.
- Я люблю твое тело,- призналась она, осмелев, потому что он не мог слышать ее. - Ты знал об этом? Все в тебе словно создано специально для меня. В смысле, как если бы я заказала тебя по каталогу. И я бы не хотела ничего менять в тебе. Ты, вероятно, никогда не поверишь, но это правда.
