Путешествие в полной темноте продолжалось два часа. Когда машина наконец замедлила ход, Эштон разрешил им снять повязки. Эндрю огляделся. В отдалении виднелся монастырь, к которому вела посыпанная гравием дорожка.
— Здесь она и прожила всю жизнь? — испуганно спросила Сьюзи.
— Да, и была очень счастлива. Вы сами увидите, какое это милое местечко, внутри вовсе не так аскетично, как можно подумать.
— Она никогда отсюда не выходила?
— Несколько раз выбиралась в деревню, но ненадолго. Знаю, вы удивлены, но, поверьте, при каждой такой вылазке единственным ее желанием было поскорее вернуться. Есть еще одно обстоятельство, которое вас удивит и, конечно, огорчит. Я не хотел говорить об этом заранее. Лилиан не в себе. Она не сошла с ума, но вот уже два года почти не разговаривает, а если что-то и говорит, то невпопад. Это такая рассеянность, такой уход в беспросветную даль, из которого нет возврата. Мне очень жаль, Сьюзи, но женщина, которую вы сейчас увидите, совсем не та, с фотографий, которую рисовало ваше воображение. Во всяком случае теперь.
— Все равно это моя бабушка, — прошептала Сьюзи.
Машина подъехала к воротам монастыря. Вышедшие навстречу две монашки повели их по галерее монастырского дворика, потом вверх по лестнице, по обитому деревянными панелями коридору. Впереди шествовали сестры, позади Эштон. Провожатые остановились у двери небольшой гостиной.
— Она ждет вас здесь, — сказала по-английски, с легким акцентом, та, что постарше. — Постарайтесь ее не утомлять. В вашем распоряжении не больше часа. Мы за вами зайдем.
Сьюзи толкнула дверь и вошла одна.
Лилиан Уокер сидела в таком большом кресле, что казалась совсем маленькой. Ее неподвижный взгляд был прикован к окну.
Сьюзи медленно приблизилась к ней, опустилась на колени у ее ног, взяла ее руку. Лилиан медленно повернулась к ней и молча улыбнулась.
— Как долго я до вас добиралась! — пробормотала Сьюзи. Положив голову ей на колени, она вдохнула аромат ее духов — сладких бабушкиных духов, верного средства от всех детских бед.
В окно заглянуло солнце.
— Сегодня хорошая погода, не правда ли? — отчетливо произнесла Лилиан.
— Да, хорошая, — выдавила Сьюзи сквозь слезы. — Я вас не знала, но все мое детство было наполнено вами. Я Сьюзи Уокер, ваша внучка. Вы провожали меня в школу, следили, как я делала уроки. Доверяя вам свои тайны, я черпала у вас силы. Вы вели меня по жизни. Если мне что-то удавалось, то только благодаря вам, в своих неудачах я тоже винила вас. Я упрекала вас за то, что вы далеко, что выпустили меня из-под надзора. Вечерами я разговаривала с вами, лежа в постели. Другие молятся на сон грядущий, а я обращалась к вам.
Дрожащая рука Лилиан легла на волосы внучки. Обе долго молчали, и только тиканье стенных часов нарушало тишину.
В дверь постучали, появилась голова Эштона. Время свидания вышло.
Сьюзи погладила бабушку по щеке, крепко обняла ее и поцеловала.
— Я все знаю, — зашептала она ей на ухо. — Я прощаю вам то зло, которое вы причинили моей матери. Я вас люблю.
В последний раз заглянув бабушке в глаза, Сьюзи попятилась к двери.
Напоследок она оглянулась, но слезы помешали ей увидеть улыбку на взволнованном лице Лилиан.
* * *
Эштон отвел их к машине.
— Мой шофер отвезет вас в отель, чтобы вы забрали вещи, а потом доставит в аэропорт. Я позволил себе купить вам билеты до Нью-Йорка.
— Я бы хотела увидеться с ней еще, — сказала Сьюзи.
— Может быть, в другой раз. А сейчас вам пора. Я всегда доступен вот по этому номеру. — Он протянул ей листок. — Можете справляться у меня, как она.
— Как бы мне хотелось, чтобы она меня услышала! — сказала Сьюзи, садясь в машину.
— Понимаю вас. Я ежедневно ее навещаю и разговариваю с ней. Иногда она мне улыбается, и в такие моменты мне хочется верить, что она осознает, что я рядом. Счастливого пути!
Дождавшись, пока машина скроется за поворотом, Эштон вернулся в монастырь и поднялся в гостиную, где, сидя в кресле, его ждала Лилиан Уокер.
— Ты ни о чем не жалеешь? — спросил он, закрыв дверь.
— Жалею — что не побывала в Индии.
— Нет, я о…
— Я знаю, о чем ты, Джордж. Нет, так лучше. Я теперь старуха, так что пусть она помнит меня такой, какой видела в своих мечтах. К тому же нельзя не учитывать ее темперамент: если бы я показала свои чувства, она бы не избежала соблазна открыть истину, бросилась бы доказывать мою невиновность. Если ты меня переживешь, то убедишься в моей правоте: уверена, что после моей смерти она все равно этим займется. Упрямством она — вылитая я.
— Когда я примчался на эту базу и ее увидел, у меня чуть сердце не остановилось — до того она на тебя похожа!
— Твое сердце и не такое выдержит, дорогой мой Джордж: чего ты только ни перенес из-за меня за время нашего знакомства! А теперь вези меня домой, день был чудесный, но он меня сильно утомил.
Джордж Эштон поцеловал Лилиан Уокер в лоб и помог ей подняться. Рука об руку они прошли по длинному монастырскому коридору.
— Надо отблагодарить отзывчивых монахинь, сегодня они пошли нам навстречу и согрешили, пойдя на обман.
— Уже отблагодарил, — ответил Эштон.
— В таком случае нам остается только вернуться, — сказала Лилиан, опираясь на трость. — Обещай мне отдать ей этот ключ после моей смерти.
— Сама отдашь, ты наверняка меня переживешь, — ответил Джордж Эштон жене.
17
Самолет приземлился в Нью-Йорке ранним утром. Сьюзи и Эндрю отправились каждый к себе на квартиру. В обеденное время они встретились во «Фрэнки». Сьюзи ждала Эндрю за его столиком с дорожной сумкой у ног.
— Уезжаю в Бостон, — объяснила она.
— Уже?
— Так лучше.
— Возможно, — согласился Эндрю.
— Я хочу тебя поблагодарить: это было прекрасное путешествие!
— Это я должен тебя благодарить.
— За что?
— Я принял твердое решение: больше ни капли спиртного!
— Ни капли тебе не верю.
— И правильно делаешь. Выпьем? Ты не можешь мне отказать.
— Хорошо, хотя я не знаю, за что мы будем пить, Стилмен.
Эндрю попросил официантку принести им бутылку лучшего вина, какое только есть в заведении.
Говорили они мало, но их взгляды были куда значительнее слов. Наконец Сьюзи встала, повесила сумку на плечо и жестом остановила Эндрю, попытавшегося встать.
— Я не очень-то умею прощаться…
— Просто скажи мне «до свиданья».
