— Я на это надеюсь, сеньор Людовико.
— Вы устали и переволновались, сеньора Луиджина. Мне не хочется вас оставлять, но, к моему глубокому сожалению, я должен ехать. Разрешите на прощание приложиться к вашей ручке.
Луиджина протянула руку, и Людовико с благоговением и трепетом поцеловал ее. Жаль, что некоторые благородные обычаи Средневековья не дожили до наших дней. Впрочем, все зависит от самих мужчин. Видимо, минувшие века неблагоприятно на них сказались.
Карета остановилась, и Людовико пересел на лошадь, а внутрь забрался мужчина средних лет с грубым лицом, словно вытесанным из камня, — Гримальдо.
— Прощайте, сеньора Луиджина.
— Прошу вас, имейте сострадание и не дайте свершиться злому умыслу в отношении сеньора Джакомо Фео.
— Все, что будет в моих силах, я сделаю, сеньора Луиджина.
— Да хранит вас Пресвятая Дева, сеньор Людовико! Помните, что мне пообещали! — сказала Луиджина.
А вот я не верю его обещаниям. Меня занимает мысль, как избавиться от этих двух охранников и вернуться в Форли, чтобы предупредить Джакомо о готовящемся покушении. Выпрыгнуть на ходу из кареты? Бред! Попросить сделать «техническую» остановку и сбежать? Не пойдут же они следом за мной в кусты! Нет, это утопия. Даже если мне удастся от них убежать, как я пешком доберусь до Форли и сколько для этого понадобится времени?
«Кто нам мешает, тот нам поможет!» Всплывшая фраза из кинофильма «Кавказская пленница» натолкнула меня на одну мысль. Ну почему я до сих пор здесь?! Занимаю место смирившейся со своей участью Луиджины, напрасно надеющейся на помощь Людовико.
— Я хочу есть — остановите у ближайшего постоялого двора! — потребовала я.
Мои охранники переглянулись, похоже, идея потрапезничать пришлась им по душе. Старший из них, Гримальдо, открыл окошко, через которое общаются с кучером, — оно находилось у него над головой — и продублировал мой приказ.
Через мучительно долгое время показались какие-то дома и карета остановилась. Гримальдо выбрался из нее и направился к таверне, чтобы разведать обстановку и сделать заказ.
Я улыбнулась Никколо самой чарующей улыбкой, и у него сразу забегали глазки, а лицо зарумянилось.
— У меня от этой езды руки стали совсем холодные, вот, потрогайте, прошу вас!
Понимаю, что несу нелепицу, но тяну к нему руку. Он несмело протягивает навстречу свою, я нетерпеливо хватаю ее. Никколо удивленно смотрит на меня, наши взгляды встречаются… Луиджина испуганно выпускает мою руку и забивается в угол кареты. Время пошло на секунды.
— Я хочу вернуть вас в Форли, сеньора, и помешать совершиться гнусному злодейству! Ваша помощь — ничем не мешать мне!
Я решительно вышла из кареты и направилась к кучеру.
— Мы едем назад! Разворачивайся!
Тот только пожал плечами и посмотрел в сторону таверны, откуда должен был появиться старший охранник. Я выхватила кинжал и прижала острие к его шее:
— Ты что, не понял меня?! Кучер побледнел и забрался на свое место, я последовала за ним, не пряча кинжал и всем видом показывая, что готова исполнить угрозу.
— Быстрее! Клянусь святым Марком, ты меня вынудишь пустить тебе кровь!
Наконец карета развернулась, но в этот момент в дверях таверны показался Гримальдо. Сразу сообразив, что происходит что-то не то, он бросился к нам.
— Гони! — приказала я кучеру.
Карета сорвалась с места, Гримальдо, добежав до нас, попытался ухватиться за задок кареты, и ему это удалось.
— Гони что есть мочи! — крикнула я, сунув кинжал кучеру под ребра и проколов одежду.
Тот, скривившись от боли, стал нещадно стегать лошадей, и они резко ускорили ход.
Гримальдо не выдержал этого темпа, споткнулся и некоторое время волочился за каретой, но вскоре, осознав тщетность своих усилий, отпустил руки и остался лежать на земле темным комом.
— Мы должны как можно быстрее попасть в Форли. Чем быстрее доберемся, тем большая награда будет тебя ожидать, — попыталась я подбодрить кучера.
— Сеньор Людовико будет…
— Сейчас я твой господин, и если тебе дорога жизнь, исполняй мои приказы!
— Лошади устали, они не смогут выдержать долго такую скорость.
— Выходит, ты не дорожишь жизнью?!
— Слушаюсь, сеньор Никколо, но если лошади падут, мы никуда не сможем ехать.
— Хорошо, через четверть часа сбавишь ход. За сколько времени доберемся до Форли?
— Часов шесть-восемь потребуется, сеньор Никколо. Лошади устали.
Я полезла в кошель на поясе и обнаружила там немного мелких серебряных монет, у Луиджины тоже было негусто с деньгами, так что нанять других лошадей не получится. Придется довольствоваться этими. Я спрятала кинжал в ножны.
— Сеньор Никколо, вы подтвердите сеньору Людовико, что вынудили меня силой подчиниться себе? — Кучер искоса посмотрел на меня, и я прекрасно поняла, что его тревожит: «Нарушившего приказ своего господина ожидает жестокое наказание». Я презрительно улыбнулась и, словно невзначай, взялась за рукоятку кинжала, показав, что меня это нисколько не волнует.
Потянулись долгие часы дороги, иногда я пересаживалась внутрь кареты, к Луиджине, пребывающей в нервозном состоянии, пыталась наладить между нами доверительные отношения. Она не верила мне, все ожидала подвоха.
Когда на горизонте показался Форли, мое нетерпение достигло наивысшей точки. Мне казалось, что уставшие лошади еле плетутся и пешком я смогу передвигаться быстрее, чем они. Я уже не покидала места рядом с кучером, пребывая в тревожном ожидании. Чем ближе к городу, тем интенсивнее было движение на дороге. Возы, груженные разнообразными товарами, ехали неспешно, иногда возница шел рядом. Мимо нас проскакал скороход, трубя в рог, — так он требовал освободить ему дорогу. Его знаки отличия свидетельствовали о том, что он следует из римской курии. Пока мы ехали, нас обогнал добрый десяток одиноких всадников, и каждый раз у меня сердце сжималось от страха — ведь это мог быть Гримальдо. Не знаю, как бы я поступила, если бы он нас догнал, но драться с ним я не стала бы, зная, что потерплю поражение.
Увидев вдалеке движущуюся карету в окружении всадников, я заволновалась, потребовала от кучера ускорить ход, и мы стали ее нагонять. Хотя до кареты было довольно далеко, я узнала в одном из всадников Джакомо по его плащу, искрящемуся на солнце. И чем ближе мы подъезжали, тем больше я уверялась в правильности своей догадки и радовалась тому, что с ним все в порядке. «Любимый Джакомо жив и здоров! Еще немного, и я встречусь с ним и предупрежу о грозящей опасности». Хотя кучер делал все возможное, мы двигались мучительно медленно, и при всем желании я не могла ускорить ход кареты: лошади устали.
Мы уже настолько приблизились, что можно было заметить свойственную Джакомо горделивую осанку. Рядом с ним скакали ловчие, держа соколов на специальных рукавицах, и охрана в легких кирасах и шлемах, вооруженная пиками и мечами.
