— Что ты делаешь здесь, Ринери? Я же велел тебе не идти за мной!
— Я подумал, что тебе может понадобиться помощь, и был прав: убийц оказалось двое. Этот, — он кивнул на неподвижное тело убийцы, — был в таверне и вышел вслед за тобой. Я шел позади, ничем не выдавая себя.
— Это моя охота, Ринери, и мне безразлично, сколько их, двое или дюжина, и кто они, люди или черти! Ты нарушил данное мне слово, Ринери. Ты пошел против меня!
Говорил Балтазаре все более жестко, в свете пламени факела было видно, что его глаза налились кровью и словно стали одним кровавым глазом, и Ринери испугался: он еще не видел своего товарища таким. Теперь он был уверен, что рассказы о кровавых морских битвах, в которых участвовал Балтазаре, правда.
— Балтазаре, смотри, браво уходит!
Несостоявшийся убийца, придя в себя, придерживая неестественно торчащую руку, пытался убежать, но ужасная боль заставляла его то и дело останавливаться. Балтазаре не составило труда настичь его и швырнуть на землю. Схватив браво за волосы, он приставил кинжал к его горлу.
— Не надо, сеньор! У меня есть деньги — возьмите их и пожалейте меня! — взмолился браво.
— Жалость? Она мне незнакома. Я не пролью твоей крови только в одном случае: если скажешь, кто тебя нанял. Клянусь!
— Я не знаю его! Возьмите деньги…
Балтазаре надавил на кинжал, и по шее браво потекла струйка крови.
— Я знаю его дом и могу показать!
— Где он находится?
— Недалеко от недавно построенной церкви Святого Доминика. На воротах палаццо нарисован серебряный олень. Идемте, я покажу, где он находится, сеньор.
— Ты сказал достаточно: я знаю, где этот дом и кому он принадлежит.
— Вы дали мне слово! Я могу идти? — дрожащим голосом спросил пленник.
— Да. Я привык держать слово, — кивнул Балтазаре. — Уходи! Как тебя звать?
— Гуго. Если вам, потребуется, сеньор…
— Не потребуется. Я привык сам решать проблемы.
Браво поднялся и, шатаясь, заковылял по улице.
— Гуго! — окликнул его Балтазаре.
— Что? — обернулся браво.
— Прощай! — Сильным ударом в голову Балтазаре поверг его на землю, а затем, подхватив тело, словно охапку соломы, швырнул в канал.
Гуго пытался удержаться на поверхности и выбраться на сушу, но отвесные каменные берега канала и единственная рука были плохим подспорьем, и через пару минут он пошел на дно.
— Я не нарушил данной клятвы, не пролил его крови, но и не оставил в живых врага. — Балтазаре подобрал валявшийся на земле стилет наемного убийцы и обернулся к Ринери: — Возвращайся в таверну и не вздумай вновь идти за мной.
— Ты знаешь, кто подослал к тебе убийц?
— В доме, на который указал Гуго, живут Ладзоро Бенвенутти и Оретта.
— Монна Оретта?! Твоя недавняя любовница?
— Она не простила мне того, что я променял ее на Иму Давероне. Три дня назад она прислала мне записку, просила о встрече, а когда я не пришел, стала слать угрозы. Теперь уходи, Ринери!
Ринери хотел было сказать, что глупо идти ночью к Бенвенутти, известному богачу, у которого в палаццо полно слуг, но, встретив тяжелый взгляд товарища, опустил голову и молча ушел, не оборачиваясь. Лишь удалившись на приличное расстояние, он дал выход своим чувствам:
— Он безумен! Вразуми его, Господи!
Балтазаре стоял перед высокой, не менее десяти футов
[29]
, стеной, отгораживающей палаццо Бенвенутти от улицы. Нечего было и думать попасть внутрь через дверь в стене, которую стерег вооруженный привратник, но Балтазаре был известен другой путь. Однажды ночью, когда Ладзоро был в отъезде по торговым делам, он проник в спальню его жены. Вспомнилось, как Оретта вначале испугалась при его внезапном появлении, а затем жарко обняла, шепча на ухо:
— Ты безумец! Но безумна и я, принимая тебя здесь!
Опасность обострила чувства, и бессонная ночь страстной любви вознесла их на вершину блаженства. Под утро, прощаясь с Балтазаре, Оретта с чувством произнесла:
— Такого, как этой ночью, я никогда не испытывала. Ладзоро вернется через три дня, я жду тебя и на следующую ночь.
На что Балтазаре насмешливо улыбнулся и покачал головой:
— Я приду, когда посчитаю нужным. И муж твой мне не помеха.
— Но я люблю тебя, и ты мой, только мой! — воскликнула обиженная женщина.
В ней боролись противоречивые чувства: гордость и желание удержать возле себя искусного любовника. Она заглянула Балтазаре в глаза и не увидела там себя.
— Обещай мне! — жалобно попросила она, сдавшись. — Служанка Паола предана мне, через нее можешь передать мне записку. Каждое утро она ходит на рынок за продуктами.
— Я дам тебе знать, где и когда захочу тебя увидеть, — сказал на это любовник, покидая спальню через окно.
Их любовная связь продолжалась месяц, а потом он охладел к Оретте.
Балтазаре сунул руку под плющ и, как ожидал, нащупал искусно скрытую веревку, оставшуюся там со времени их тайных встреч и облегчающую доступ в опочивальню неверной жены. Перебраться через стену было значительно проще, чем карабкаться при морской качке по вантам, поднимая или опуская паруса. Осторожно пройдя через глухой каменный дворик, он воспользовался черным ходом, чтобы подняться незамеченным на второй этаж. Двигаясь по-кошачьи бесшумно, он подошел к двери спальни и через мгновение оказался внутри.
На широкой кровати под балдахином не видно тел, оттуда доносится лишь мерное дыхание спящих: одно легкое, едва слышное, другое хриплое и тяжелое, какое бывает после обильного ужина.
— Монна Оретта, ты хотела меня увидеть, вот я пришел! — громко и насмешливо произнес Балтазаре, приблизившись к ним.
— Ай! — испуганно вскрикнула женщина.
— Ты кто?! Что здесь д-делаешь?! — воскликнул проснувшийся толстяк, чуть заикаясь.
— Призрак того, за смерть которого ты заплатил золотом. Пришел поблагодарить тебя, Ладзоро!
— Я никому ничего не платил, сеньор! — дрожащим голосом произнес толстяк, поняв, кто перед ним. — Уверяю вас, сеньор! Могу поклясться чем пожелаете!
Балтазаре схватил толстяка за ворот ночной рубахи и одним движением сбросил с ложа, словно тот ничего не весил.
— Пощадите, сеньор Косса! — взмолился толстяк и указал рукой на Оретту: — Это она меня заставила. Сказала, что вы домогались ее!
— Это правда, Монна Оретта? — Балтазаре повернулся к испуганной женщине, молча сидевшей на кровати, по шею завернувшись в одеяло, словно оно могло защитить ее от грозной силы.
Вдруг толстяк довольно резво для своей комплекции вскочил и проворно бросился к двери, крича вовсю:
