— Что с вами? Вам помочь?
— Почему здесь находятся энерджи и манекены? Это кафе для людей. Прикажите охране их выгнать. Немедленно!
У официантки глаза округляются, и я понимаю: она их боится и делает вид, что все в порядке.
— Прикажите подать карету, мне надо ехать к графине. Катарина мне поможет, а я тебе. Не бойся их, у графини достаточно сил, чтобы справиться с ними. Ее любят солдаты.
— Что мне делать? — официантка с испугом смотрит на меня.
— Бороться до конца!
Получив такой ответ, она радостно спешит к барной стойке.
— Люди, нам надо объединиться! Долой иго энерджи и Шамбалы! Это одна банда! Они воруют тела у людей и пользуются ими без нашего согласия!
Мой горячий призыв находит отклик у присутствующих, они поддерживают меня улыбками, а некоторые даже хлопают в ладоши. Зато манекены и маски хмурятся и недовольно гудят.
— Во обкурилась!
— Наркотики — зло! Их нельзя употреблять, это ведет к деградации личности! — поясняю всем свою позицию.
В кафе входят два милиционера и направляются ко мне. Один высокий и худой, другой низкий и полный. Пат и Паташон.
— Вы вовремя! — Я спешу им навстречу. — Здесь полно энерджи, их надо арестовать. Только не давайте дотрагиваться до вас и не смотрите им в глаза!
— Ваши документы, гражданка! — Высокий явно не верит мне.
— Я эмиссар Шамбалы, но теперь сама по себе. Так сказать, на вольных хлебах.
— Пройдемте, гражданка, там разберемся, кто и где сам по себе, — говорит низенький милиционер, беря меня под руку.
— Никуда я не пойду! — Я пытаюсь вырваться.
— Что здесь происходит?! — Егор с огромным букетом белых роз с тревогой смотрит на меня.
Я ободряюще улыбаюсь ему. Слышу голоса милиционеров:
— Вы эту гражданку знаете?
— Ваши документы!
— Пройдемте и там разберемся!
— Она наркотики употребляет?
— Кто вы ей?
Я попадаю коленкой низенькому милиционеру в промежность, и он отпускает меня, произнеся длинную неприличную фразу, слегка приседает и держится за ушибленное место.
Мне надевают на руки наручники, тащат к выходу из кафе и засовывают в желтый «воронок». Я не волнуюсь, так как рядом оказывается взлохмаченный Егор, правда, без букета.
— Куда ты дел цветы? — Я расстроена. Думала, что они предназначались мне. — Ты отдал их энерджи?
— Иванна, что с тобой? — Егор чем-то озабочен.
Я снова его слышу!
— Мне хорошо. Ты рядом со мной! — Скованные руки мешают обнять его.
Милицейское авто останавливается, мне предлагают выйти, но я возражаю:
— Я уйду только с Егором!.
Меня силой вытаскивают, несмотря на то что Егор пытается защитить меня. Успеваю крикнуть ему до того, как за мной закрывается дверь:
— Люблю тебя! У меня с Джакомо Фео ничего серьезного не было, я предохранялась чужим телом!
С меня снимают наручники, а потом какие-то люди в салатовых пижамах запихивают меня в микроавтобус, оборудованный внутри как скорая помощь. Силой принуждают лечь на носилки, установленные посредине, пристегивают ремнями и делают укол. На меня наваливается свинцовая тяжесть, не чувствую ни рук ни ног и вскоре проваливаюсь в беспамятство.
4.9
Круглая, блестящая, как бильярдный шар, голова врача все время находится в движении, словно он тащится от музыки. Увеличенные линзами выпуклые черные глаза ничего не выражают. Нельзя иметь такой взгляд при его профессии, обязывающей помогать людям. Безразличием не лечат, а гробят. Цежу сквозь зубы:
— Ненавижу белый цвет, недаром в Индии он считается траурным.
— Не только в Индии, но и у многих народов Востока. Кстати, у славян в определенный период истории он тоже означал скорбь и был связан со смертью. Белый цвет означает триумф духа над плотью. Но мы отвлеклись. Вы уже две недели у нас, и как вам?
— Сервис ужасный, обслуга грубая и ленивая, о кормежке лучше ничего не говорить, лекарства невкусные. Сколько звездочек имеет ваше заведение?
— Чувство юмора показывает, что вы на пути к выздоровлению, но он может быть долог и извилист.
— Вы прекрасно знаете, что я нормальная! И я здесь, потому что это было подстроено!
— Подобные доводы приводят сто процентов наших пациентов. Положа руку на сердце, вы можете сказать, что они все здоровы?
— Все — нет, но есть вполне нормальные.
— Ужас душевной болезни в том, что человек ее не замечает. Он неадекватно воспринимает действительность и находится под влиянием навязчивых идей. Болезнь давно подтачивала вас, как червячок яблоко. Затем она проявилась, притом в агрессивной, параноидальной форме. Это примерно так же, как дуновение ветра отправляет червивое яблоко на землю. Возможно ли такое яблоко снова укрепить на дереве? Технически — да, но это ничего не даст, так как оно потеряло связь с деревом.
— Вы хотите сказать, что я никогда отсюда не выйду?
— Надеюсь, что это не так. Даже червивое яблоко может довольно долго сохраняться, если принять для этого соответствующие меры, в первую очередь, по удалению червячка.
— К чему вы клоните? — По спине прошелся холодок. Мне вспомнился старый фильм «Пролетая над гнездом кукушки», где в психиатрической клинике взбунтовавшегося главного героя отправляют на лоботомию, после которой он становится слабоумным.
— Пройдете полный курс лечения, после чего мы с чистой совестью сможем вас отпустить, не боясь новых приступов агрессии. Мы частная клиника и беспокоимся о своей репутации. Любой нежелательный эксцесс — и нас могут лишить лицензии.
— На сколько времени рассчитан ваш курс лечения?
— Трудно сказать. От двух месяцев до года, а то и больше. Ваш случай очень тяжелый, скоро мы с вами не расстанемся.
Перехватило дыхание, остановилось сердце, я с силой сжала кулаки. У меня украдут целый год жизни, а может, и больше! Будут насильно кормить лекарствами, неизвестно как влияющими на мою психику! Мне захотелось прыгнуть на моего мучителя и впиться в него, тело напряглось, превратившись в сжатую пружину. Но я сумела справиться с собой и прикрыла глаза, чтобы из них не вылетели молнии, способные испепелить этого негодяя. Ведь этим я ничего не добьюсь, а в моей карточке появится новая запись о нервном срыве, вспышке агрессии. Нужно затаиться и спокойно искать выход, ведь безвыходных ситуаций не бывает, надо только не биться в закрытую дверь. Я заставила себя произнести спокойным голосом:
— Я буду старательно следовать всем вашим указаниям, господин доктор.
Врач недоверчиво посмотрел на меня, затем усмехнулся:
