— Хорошо, хорошо. Не надо речей, пожалуйста. — Он отвернулся. — Попроси у портье на выходе прислать завтрак в номер — яичницу-болтунью из трех яиц. Не зажаривать. Еще — ржаной хлебец, большой стакан апельсинового сока. И пусть разбавят сок водой. У меня с животом не все в порядке, поэтому не думаю, что ему поможет кислота.
* * *
Я часами бесцельно бродил по городу, потом купил карту у уличного торговца и направился к замку, пока не утратил интерес. Затем я пошел назад, вниз к реке. День был прекрасным, болезненно ярким и холодным. Солнце отражалось от блестящего снега, который за одну ночь превратился в мелкий порошок. Его сдувало с крыш, словно из распылителя. Я держался подальше от толп туристов, поэтому направился вдоль Влтавы. Кто-то в университете, может, Джош Бриггс, упоминал, что на зимние каникулы собирается в южную Францию. Он рассказывал мне о ней одним жарким осенним днем, когда я оделся слишком тепло и вспотел. Мне было очень некомфортно в заднем ряду на занятиях по французскому языку. Последнее, что я хотел услышать тогда, — это рассказ о пляжах в Каннах: белый песок, черные бикини, океан простирается в теплой аквамариновой дымке и мягко бьется о берег, покрытый следами людей.
Теперь передо мной текла Влтава с черной водой. Она почти незаметно ползла вперед, поверхность напоминала лист обсидиана. Я постоянно слышал кого-то за спиной и даже подумал, что это Альбо Лушини с группой разозленных монахов. Но каждый раз, оглядываясь, я никого там не замечал. Рядом на землю опустилась ворона, размахивая крыльями и каркая. При виде ее тени я поднял руки вверх, подумав об Эллен и о том, увижу ли ее снова. Разорвала она отношения с Артом — или нет? Как правильно вести себя согласно этикету? Навсегда ли Эллен останется вне пределов досягаемости, раз встречалась с моим лучшим другом?
Я натолкнулся на уличную ярмарку. Меня притянул запах свежего хлеба. На длинном вертеле над железным желобом, наполненным тлеющими углями, крутилась свиная туша. Я оказался на маленькой городской площади, окруженной крутыми узкими переулками, которые врезались между домами. Здания словно боролись за место, как высокие деревья в лесной чаще.
Я взглянул на лица людей, которые предлагали мне купить их товар или попробовать еду. Я смотрел им в глаза и шел дальше, стараясь сделаться невидимым, еще одним анонимным туристом. Они все тоже были безымянными — торговцы с однодолларовыми товарами, разложенными на складных столиках, повара в перчатках без пальцев, окруженные паром, который поднимался от шипящих кастрюль и сковородок. Наконец, я остановился у одного прилавка и купил сосиску из какого-то серого мяса. Она оказалась соленой и поразительно вкусной, чувствовались фенхель и мята. Затем я купил стаканчик горячего шоколада и сел на крыльцо церкви, где и пообедал.
От еды я немного проснулся и продолжил прогулку, остановившись у конца уличной ярмарки, около стола, прикрытого нависающим причудливым ковром с кисточками, натянутым на четыре шеста, словно шатер. Внутри грязного стакана из переливчатого стекла, почерневшего от сажи и дыма, горела ароматическая палочка. Пожилая женщина в одиночестве сидела с другой стороны стола и смотрела на улицу. Она была одета в поношенную куртку команды «Бостонские кельты» и коричневую с пурпурным юбку. Голову прикрывала красная пестрая шаль, похожая на кашемировую. Перед ней на столе лежали карты Таро. Я улыбнулся ей, она кивнула в ответ. Выражение ее лица было не прочитать, оно могло выражать много вещей: усталость, незаинтересованность, даже мечтательность и апатичность, которая казалась грустью под грузом десятилетий, отмеченных на морщинистом лице.
На картах Таро бросался в глаза логотип известной американской компании, производящей игрушки. Он был напечатан на рубашках. Я обратил внимание, что у ее ног лежит планшетка для спиритических сеансов, с логотипом той же американской компании. Женщина жестом предложила мне сесть, но я пошел дальше. Не хотелось платить за взгляд в будущее при помощи мистических предметов массового производства.
Казалось, усталость тянула меня к земле, уговаривала на минутку присесть и закрыть глаза. Я подумал, что если сяду отдохнуть, то могу замерзнуть и умереть. Вероятно, это был иррациональный страх, а, может, и нет. Кто станет меня будить? Люди просто предположат, что это — еще один американский студент, который страдает после бурной ночи и спит с похмелья на пороге какого-то дома.
Я редко пил кофе, но тут решил, что он даст мне сил для возвращения в гостиницу, поэтому нырнул в первое кафе, которое увидел, уселся за столик в маленьком зале и заказал турецкий кофе. Он оказался крепче, чем ожидалось — густым и сладким. Я расстегнул пальто и, усевшись поудобнее, молча пил, наблюдая, как посетители входят и выходят из кафе.
Через полчаса я заскучал, слегка разнервничавшись от кофеина, и спросил у официантки, где находится телефон-автомат. Она показала в сторону туалетов, и я отправился туда по узкому коридору. На стене висел старый аппарат. Кто-то написал рядом на английском черным маркером: «Здесь были Ник и Тина».
Если бы я знал номер Эллен, то набрал бы его. Воспоминания об ее голосе буквально переворачивали все во мне. «Посмотри на руки», — как-то сказала она, держа мои руки кончиками пальцев и повернув их ладонями вверх, словно читала судьбу.
Я помню, как видел крошечные волоски вдоль ее ушной раковины.
«В ту ночь мы пекли печенье, — вспомнил я. — И в ту ночь с Хауи произошел несчастный случай».
Я набрал оператора, перевел платеж на мой номер в университете и дозвонился до студенческого городка Абердина — до комнаты Николь. Я услышал два гудка, а затем к моему удивлению трубку сняли.
— Николь?
— Да. — Она жевала жвачку или что-то еще. — Кто это? Эрик?!
Голос раздавался гораздо громче, чем я ожидал. На линии слышался легкий гул, на заднем фоне звучала музыка.
— Да, это я. Я в Праге.
— Подожди секундочку, — Николь положила трубку на стол, и я услышал, как музыка прекратилась. — Где ты? В Праге?
— Да. — Я прислонился к стене. Ее голос успокаивал. — Говорю с телефона-автомата из какого-то кафе.
— Черт побери, как классно! — она рассмеялась. — А что ты там делаешь?
— Отдыхаю вместе с Артом. Мы… — Я посмотрел на венецианское окно, выходящее на улицу. — Мы смотрим достопримечательности. Рядом с нашей гостиницей находится замок.
— Вау! — воскликнула Николь. — А там холодно? У нас тут жуткая буря. Сидим дома. Дороги закрыты, все закрыто. Пришлось даже вызывать национальную гвардию, черт побери.
— А почему ты так рано вернулась? — спросил я.
Она раздраженно фыркнула:
— Помогаю с переводами студентов на весенний семестр. Устраиваем эти глупые тематические беседы… Мы все тут занимаемся дурацкими делами. Я здесь одна, я и студенты-иностранцы. На ужин почти каждый день макароны. Эй, — она щелкнула жвачкой. Видимо надула пузырь, и он лопнул.
— Я видела твоего друга, как там его зовут? Большого рыжего…
