Я уже на выходе, когда звонит телефон. Первая мысль — это мама, а потом я вспоминаю то ужасное предчувствие, которое у меня было этим утром, поэтому следующая мысль — это звонок не от мамы, а кто-то звонит, чтобы сообщить мне о маме. Перед глазами мелькают картины: я организую похороны и жарю сосиски на поминках. Сажусь, пытаясь приготовить себя к шоку, который поставит под вопрос и мое дальнейшее расследование, и всю мою дальнейшую жизнь. Когда я кладу руку на телефонную трубку, сердце у меня выпрыгивает. Пожалуйста, Господи, не дай этому произойти. Не дай случиться чему-нибудь плохому с моей матерью.
Я беру трубку и делаю все возможное, чтобы говорить спокойно.
— Ало?
— Джо? Это ты?
— Мам, господи, как я рад от тебя слышать, — выпаливаю я на одном дыхании.
— Это твоя мать. Я весь день пытаюсь до тебя дозвониться.
Сморю на автоответчик. Лампочка не мигает.
— Ты мне не оставила никаких сообщений.
— Ты знаешь, что я не люблю говорить с автоматом.
Довод, конечно, ложный. Мама готова говорить с кем угодно и с чем угодно, если ей предоставляется такая возможность.
— Ты придешь меня навестить сегодня вечером, Джо?
— Сегодня среда.
— Я знаю, какой сегодня день недели, Джо. Тебе необязательно говорить мне, какой сегодня день. Я просто подумала, что ты можешь захотеть зайти и проведать свою маму.
— Я не могу. У меня планы.
— Девушка?
— Нет.
— А, поняла. Ну, ты знаешь, нет ничего плохого в том…
— Я не голубой, мам.
— Разве? А я думала, может…
— Чего ты хочешь, мам?
— Я просто думала, что, может, ты меня захочешь навестить, после того как я всю ночь плохо себя чувствовала.
— Плохо себя чувствовала?
— Более того, Джо. Я всю ночь не спала, потому что провела ее на унитазе. У меня были жуткие колики. Со мной еще никогда ничего такого не случалось. Из меня буквально вода струилась.
Я быстро бегаю глазами по комнате, ища, за что бы ухватиться, чтобы не упасть в обморок. К счастью, я сижу. К счастью, я был морально готов к шоку.
— У меня был такой ужасный понос, Джо, что я целый час бегала в туалет и обратно, пачкая свою ночную сорочку, пока наконец не решила провести там всю ночь. Я взяла с собой простыню, чтобы не замерзнуть, и еще прихватила паззл, чтобы не было скучно. Кстати, я закончила второй угол. Красиво выглядит. Тебе надо бы зайти и посмотреть.
— Хорошая идея, — слышу я свой голос.
— Мне даже тужиться не приходилось, Джо. Из меня все выпадало само.
— Угу. Угу, — мои слова доносятся до меня так, будто я стою в километре от самого себя.
— Мне было так плохо.
— Мне жаль, мам, я попытаюсь зайти как-нибудь и помочь, ладно?
— Ладно, Джо, но…
— Мне действительно пора, мам. Такси ждет. Я тебя люблю.
— Ну ладно, Джо, я тоже тебя…
— Пока, мам.
Вешаю трубку.
Иду раковине. Залпом набираю в рот стакан воды. Полощу горло. Наливаю второй стакан. Сложно выкинуть из головы картину: мать сидящая на унитазе с паззлом в тысячу деталек на доске, пристроенной на табуретке, стоящей рядом. Коттедж… синие небо… цветы… деревья. Я иду к дивану и сажусь рядом с рыбками. Кормлю их, а еще через мгновение звонит телефон. Что ей еще нужно? Рассказать, сколько рулонов туалетной бумаги она использовала? Этот звонок я оставляю автоответчику.
Звонит та женщина из ветеринарной клиники. Говорит, что ее зовут Дженнифер и что кот пошел на поправку. Еще говорит, что поиски хозяина результатов пока не дали, и просит ей перезвонить, добавив, что работает до двух ночи.
Я прощаюсь с рыбками и только собираюсь выходить, как вдруг вспоминаю, что я ничего не сделал насчет Кэнди — не сделал анонимного звонка, как собирался. Теперь я лучше подожду, пока не сузиться список подозреваемых. Убийцу Даниэлы будет проще искать, когда в списке останется всего несколько имен.
Так как никаких зацепок у полиции на меня нет, то и у меня нет никаких временных ограничений в моем собственном расследовании. Я могу над ним работать днями, неделями. Но внутри меня уже разгорается огонек азарта. И сейчас он руководит мной, говоря, чтобы я сфокусировался над задачей и разбирался с расследованием дальше. Я хочу доказать себе, что могу это сделать, и сделать хорошо. Я хочу доказать себе, что я лучше полиции, и не только тем, что успешно скрываюсь от нее, но и тем, что способен провести собственное расследование. Какой человек не стремится к самосовершенствованию? Какой человек не пытается испытать собственные силы?
Другая часть моего «я», та, что более склонна к развлечениям, предлагает мне усложнить полиции расследование. Может, подкинуть им еще одну жертву? Когда расследуется одно убийство, полиция может собрать свидетельские показания с двухсот или трехсот человек, иногда даже с тысячи. Они сопоставляют эти показания, пытаясь воссоздать полную картину того дня, который провел этот человек. Подбрось еще один труп, и количество показаний удваивается, как и связанный с ними объем работы. Они тратят меньше времени на тех, кто связан с прошлым убийством, и почти совсем его не тратят на тех, кто связан с позапрошлым. Вскоре они перестают концентрироваться на уликах и просто занимаются тем, что ждут следующего убийства, надеясь, что именно оно позволит им сдвинуться с мертвой точки. Им начинает катастрофически не хватать времени и рабочих рук. Усталый детектив — небрежный детектив. Убей двух человек подряд, и все предыдущие показания будут брошены в стопку под стол в конференц-зале, в большую коробку.
Я провожу уборку вокруг этой коробки каждые пару дней или около того.
Сажусь в автобус, еду в город. Легко попасть в полицейский участок, если ты там работаешь и если у тебя есть карточка, открывающая одну из боковых дверей. Именно это я и проделываю и оказываюсь на одной из задних лестничных площадок. Я знаю, что существует база данных, в которой хранится информация, считанная с карточек всех людей, входивших в здание, но ее никто никогда не проверяет. А если вдруг проверят и заинтересуются, я просто скажу, что перепутал время или забыл коробочку со своим обедом. На третий этаж я поднимаюсь по лестнице. Так менее рискованно. Никого не встречаю. Детективы, в отличие от дежурных полицейских, работают как джентльмены. За исключением тех случаев, когда происходит убийство или когда оно раскрывается, детектив работает с девяти до половины шестого. Потом они идут домой, а их рабочие места между перегородками, конференц-зал и офисы пустеют.
Я снова разглядываю стену с фотографиями в конференц-зале. Проститутку, которую я убил вчера вечером, еще предстоит найти. Как и ту женщину, которую я запихнул в багажник машины, до сих пор стоящей на долгосрочной парковке. Не желая тут слишком долго околачиваться, быстро меняю пленку в диктофоне и выхожу. У моего диктофона есть опция реагирования на голос. Это позволяет ему оставаться в режиме ожидания и начинать запись лишь тогда, когда возникают какие-то звуки. Когда звуки затихают, диктофон прекращает запись, так что я могу оставлять его включенным и не тратить пленку понапрасну. Заодно меняю в диктофоне батарейки.
