— А чем ты занимался перед тем, как пришел сюда чистить?
— Завтракал.
— Нет, я имею в виду, несколько лет назад, перед тем, как ты начал тут работать.
— Гм. Не знаю. Ничего такого. Никто не хотел брать такого, как я, на работу.
— Такого, как ты?
— Ну, ты понимаешь.
— Ты особенный, Джо. Помни это.
Я помню об этом все время, пока еду в лифте, и продолжаю помнить, когда прощаюсь с женщиной, которая не принесла мне сегодня обеда. Даже когда я, проигнорировав конференц-зал, направляюсь прямиком к себе в офис, я продолжаю помнить, что я особенный. А как иначе, верно? Ведь именно поэтому я сузил круг подозреваемых до пяти человек, в то время как весь остальной участок занимается метанием дротиков в телефонную книгу.
Пять подозреваемых. Детективы Тейлор и Кэлхаун, оба — нездешние, а также Трэверс, МакКой и Шредер.
Кажется, у меня есть идея, как вычеркнуть Трэверса из списка, но сначала мне надо узнать о нем больше. С Кэлхауном и Тейлором будет сложнее — один приехал из Веллингтона, другой — из Окленда. Сомневаюсь, что Шредер — тот, кого я ищу, особенно после его вчерашнего монолога, но я не могу действовать необдуманно. Всех пятерых придется пока оставить в качестве подозреваемых.
Тянется день, переделываются будничные дела. Я трачу время, узнавая то, что знаю и так. Протираю пыль, мою полы. Жизнь для работы. Работа для жизни. Лгала кружка МакКоя.
Когда наступает половина пятого, вместо того чтобы идти домой, я жду Трэверса. Он сейчас проводит опрос свидетелей и делает все возможное, чтобы найти убийцу. Вернется не раньше шести, так что, вместо того чтобы ждать его в участке, я направляюсь к ближайшему скоплению забегаловок и ресторанчиков. Я умираю от голода, так как сегодня кроме фруктов ничего не ел. Выбираю китайскую кухню. Флайед Лайс. Парень, который меня обслуживает — азиат и, наверное, решает, что я тоже, потому что говорит со мной на своем языке. Закончив обедать, я иду и краду машину. Сначала я нацелился на «мерседес» последней модели, но нельзя красть дорогие европейские машины и сидеть в них в непосредственной близости от полицейского участка.
Поэтому я останавливаю свой выбор на неброской и, надеюсь, надежной «хонде»; на то, чтобы ее взломать и завести, у меня уходит меньше минуты. Машину я краду с многоэтажной парковки, так как там мало людей. На выезде протягиваю билетик, лежавший на приборной доске, и какую-то мелочь мужику, сидящему в будке. Он едва замечает меня.
Я выбрал одну из самых грязных машин, которую смог найти. Подъезжаю к супермаркету и, с помощью одного из ножей из портфеля, отковыриваю номера. Меняю их на номера соседней «мицубиси», после чего еду в ближайший автосервис и мою машину. Когда машина чиста, возвращаюсь к участку, полностью удовлетворенный тем, что практически свел на нет риск, что меня поймают. Отсутствие риска означает отсутствие возбуждения, но оно мне сейчас и не нужно.
Трэверс возвращается в шесть шестнадцать. Еще через тридцать пять минут он выходит из здания. Слежу за ним до самого дома. Милый район. Блестящие домики с чистыми окнами и красивые машины, припаркованные на асфальтированных дорожках. Он живет в небольшом одноэтажном доме, построенном около тридцати лет назад, с алюминиевыми окнами, за которыми явно следят. Жду его на улице, и приблизительно через час он снова выходит. Он переоделся в красные джинсы и в желтую спортивную рубашку с короткими рукавами. Выглядит как герой мультика, который только что случайно попал в реальный мир. Он кидает спортивную сумку на пассажирское сиденье и выруливает на дорогу.
Я знал, что на этот вечер у него есть планы, прослушал его автоответчик. Следую за ним, и, проехавшись по окрестностям, мы подъезжаем к симпатичному двухэтажному коттеджу в Редвуде, где дома блестят чуть больше, а машины выглядят чуть дороже. Он припарковывается на подъездной дорожке, вытаскивает спортивную сумку и запирает машину.
Дверь открывает мужчина лет тридцати пяти. Когда Трэверс заходит внутрь, его приятель, парень с темной шевелюрой и коротко подстриженными усами, окидывает взглядом улицу, как будто что-то или кого-то ищет. Если он искал меня, то не нашел. Теребя воротник своей шелковой светло-зеленой рубашки, он разворачивается и быстро захлопывает дверь.
У них сегодня ужин.
Мне придется подождать пару часов. Я захватил с собой кроссворд Даниэлы, чтобы убить время и потренировать мозги. Четыре по вертикали. Вездесущее существо. Три буквы. Есть буква «О».
Джо.
Медленно тянется время, на улице зажигаются фонари. Ищу, но не нахожу никаких признаков жизни в этом аккуратном пригородном районе и начинаю беспокоиться, куда все подевались. Может, все они умерли?
Я успеваю прорешать пару кроссвордов, прежде чем в доме окна на первом этаже гаснут и зажигаются на втором. Жду еще десять минут, и свет на втором этаже гаснет тоже. Его заменяет неяркое приглушенное свечение. Скорее всего, от ночника. Трэверс все еще внутри.
Я открываю портфель. Вынимаю свой «„глок“». Не собираюсь никого убивать, но лучше уж пристрелить кого-нибудь, чем быть пойманным. Засовываю пистолет в карман своего комбинезона.
В идеале я бы залез на дерево, чтобы увидеть то, что, к сожалению, должно быть мной увидено. В свое время мне приходилось становиться свидетелем довольно странных вещей, но этого — никогда. Делаю глубокий вдох. Сосредотачиваюсь на своей работе. Мне просто нужно это увидеть. Мне не надо этого делать.
Вожусь с дверным замком. Руки трясутся. Пятнадцать секунд.
Внутри дом оказывается настолько чистым и аккуратным, что больше похож на декорацию. Я тихо прохожу по гостиной, на секунду остановившись перед телевизором с огромным экраном, пожалев, что не могу взять его домой. Я бы захватил и замечательный мебельный гарнитур, если бы мог впихнуть его в свою квартиру. Широкий ковер посередине комнаты увязывает все в одну общую картину. Все здесь цветное: диваны ярко-красные, ковер желто-коричневый, стены — цвета оранжевого закатного солнца. Понимаю, что теряю время.
Держа пистолет наготове, направляюсь к лестнице и начинаю медленно подниматься. Стараюсь держаться вдоль покрытых ковром краев, чтобы не шуметь.
Когда я поднимаюсь наверх, то по доносящему из спальни мычанию понимаю, что предосторожность была излишней — любые изданные мной звуки остались бы незамеченными. Останавливаюсь; перед глазами у меня возникает список. Пять имен. Стоит мне заглянуть в спальню, и имен останется четыре. Мычание становится громче.
В этом холле целых четыре двери, но я сосредоточен на ближайшей ко мне. Подхожу к большой спальне, откуда доносятся звуки. Как будто кому-то в рот запихнули подушку. Дверь слегка приоткрыта. Неважно. Даже если бы она была закрыта, я мог бы ее открыть и меня все равно не заметили бы. А если бы и заметили, пистолет у меня с собой. Чуть наклоняю голову вперед и пытаюсь заглянуть в щель. Мне нужно лишь взглянуть, и потом я свободен. Вниз, в ночь, и список мой станет короче. Но я ничего не могу рассмотреть. Кровать вне зоны видимости. Наклоняюсь еще больше, и передо мной предстает полная картина.
