Отец Салли расправляется с блюдом из курицы, мать — с салатом, а Салли возит туда-сюда вилкой по своим тортелли. День прошел хорошо. Впервые за долгое время ее отец, которому теперь пятьдесят пять, выглядит приблизительно на свой возраст, а не на много лет старше. DVD-плейер оказался удачным подарком; она подключила его без всяких проблем, и ее отец потратил минут десять, пытаясь научиться пользоваться пультом. Ему было трудно нажимать на кнопки своими трясущимися руками, но он никак не выказывал своего разочарования по этому поводу. Будет ли так же через год или даже через пару недель, этого предвидеть никто не может.
Салли цепляет вилкой пару кусков пасты и отправляет их в рот. Она любит пасту. Могла бы с радостью прожить только на ней, но сегодня у нее плохой аппетит. Ее отец и мать смеются. Она счастлива, что в ближайшие час или два они не будут выглядеть потерянными.
Когда Салли заканчивает есть свое блюдо, дружелюбная официантка, обслуживающая их весь вечер, подходит и забирает тарелки, после чего быстро приносит десертное меню. Салли пробегает его глазами. Ей ничего особо не хочется из того, что она видит, и, глядя на официанток, она думает, дотрагивались ли они хоть раз в жизни до какого-либо десерта. Она глядит на отца и по его напряженному лицу видит, что он пытается держать свое тело под контролем. Она думает, что долго он не продержится.
Салли уже съела пару ложечек шоколадного мороженого, как вдруг начинает себя чувствовать виноватой перед Джо. Она надеется, что он не рассчитывал сегодня на ее обед. Конечно, в действительности ее беспокоит то, что он сказал сегодня утром. «Кто-то вроде меня». До сих пор она не подозревала, что Джо осознавал, что окружающие, включая ее саму, обращаются с ним не как с обычным человеком. Никто не готовил ему обедов. Никто больше не приставал к нему с предложениями посидеть на скамейках у Эйвон-Ривер и покидать в уток сухими крошками.
Мороженое кажется ей совершенно безвкусным. Просто холодная влажная масса. Салли ковыряется в нем ложкой, и оно становится еще более жидким. Она понимает: в действительности ей нужно приложить усилие, чтобы сблизиться с Джо, но сделать это так, чтобы было незаметно, что она это усилие прикладывает. Она улыбается родителям и радуется, что они хорошо проводят время. На шее у ее матери, поверх кофты, висит распятие, и в нем отражается отблеск свечей. Несмотря ни на что, у ее родителей осталась вера. Она снова думает о том, что с Джо ее может сблизить именно вера.
Салли опускает голову, смотрит на мороженое и пытается его доесть.
19
Кровать перестала стучать. Может, сломалась. Может, матрас стерся. Может, они переместились на пол. При этой мысли бутерброд угрожает полезть обратно через горло, и у меня большое искушение не противиться этому позыву. Проблема в том, что полезет не только бутерброд. Полезет все, что я съел за последнюю неделю.
Я принял решение. Я подведу Господа Бога и сохраню им жизнь.
Эй, я ведь ничего Ему не должен.
Оставляю банку на столе и крошки от бутерброда на стуле. Никогда не был чистюлей. На мне перчатки. Когда утром Трэверс найдет банку, сомневаюсь, что он будет сверять следы на ней со следами на бутылках, найденных в доме Анжелы. Для этого потребовалось бы провести тонкую параллель — слишком тонкую для полицейского.
Оставляю входную дверь незапертой. Если кто-нибудь еще ворвется сюда и убьет их — кто я такой, чтобы помешать Господу? Начинаю смеяться, представив их лица поутру, кода они увидят, что у них были гости. Смех — лучшее лекарство от того, что я только что пережил. Что они сделают? Заявят об этом? Нет. Трэверс не захочет разглашать свою тайну. Не могу себе представить, как завтра он придет на работу и всем расскажет, что произошло.
Какое-то время он будет жить в страхе. Как и его дружок. Так им и надо — не надо было делать из Библии посмешище и издеваться над всем человечеством своим непотребным поведением.
Издеваться надо мной.
Расстаюсь с машиной в километре от дома и остаток дороги, потея, иду пешком. Портфель в моей мокрой руке кажется необычно тяжелым. Может быть, когда-нибудь я куплю машину.
Придя домой, вижу, что на автоответчик оставлены два сообщения, оба от матери. Стираю их и размышляю о двух вещах одновременно. Первое, почему я так люблю маму, и второе, почему ее нельзя стереть так же легко, как эти сообщения.
Сажусь напротив Шалуна и Иеговы и смотрю, как они плавают по своему бесконечному кругу беспамятства. Они видят меня, думают, что я сейчас их покормлю, и устремляются к поверхности. Я их не кормил целый день, поэтому времени я не теряю. Поглядываю на автоответчик. Может быть, мама позвонит завтра. Спросит меня насчет котлет. Покажет свои последние успехи в собирании паззла. Угостит кока-колой. Буду ждать.
Перед тем как лечь спать, я откапываю со дна своего маленького шкафчика старый будильник. Ставлю на семь тридцать пять. Таким образом даю себе шанс проснуться в семь тридцать самостоятельно. Запоздалый тест.
Перед тем как лечь в кровать, желаю своим рыбкам спокойной ночи. Закрываю глаза и пытаюсь не думать о матери, ожидая, что сон не унесет меня прочь от той боли, которую мне сегодня пришлось испытать.
20
— Поздно ночью, детектив Шредер.
— Мы нашли еще одно тело.
Что? Я начинаю шарить глазами по пробковому стенду.
— Она была мертва, детектив Шредер?
Небо над Крайстчерчем затянуто облаками, город покрыт серой пеленой. Солнца нет. Очень жарко. Влажная жара, как вчера. Рукава у меня уже закатаны. Шредер смотрит на меня так, будто я не устаю удивлять его своей сообразительностью. Я смотрю на него в ответ с таким выражением, будто в голове у меня скачут и поют, держась за руки, персонажи из сказки о докторе Сьюсе, делая все возможное, чтобы развлекать меня непрерывно.
— Да, была, Джо.
Я смотрю на стену, и мне требуется вся моя выдержка, чтобы удержаться в роли Тормоза Джо. Указываю на нее. Фотография Кэнди.
— Это она?
Он кивает.
— Ее звали Лиза Хустон. Она была проституткой.
— Опасная работа, детектив Шредер. Чистильщиком быть гораздо лучше.
Фото Кэнди — один из тех неудачных снимков, по сравнению с которыми даже фото в паспорте выглядит прилично. Фотография была сделана после того, как тело провело два дня в спальне, в удушающей жаре. Разложение не помиловало ее. Кожа вокруг волос и лица съежилась и покрылась багровыми пятнами. Еще через денек или два пятна бы почернели. Белки глаз размягчились. Одна рука изогнута и покрыта синяками. Кожа на руках похожа на мокрые перчатки. В определенных условиях человеческое тело может распасться до состояния скелета за несколько дней. Я говорю о действительно экстремальных условиях, а не об обычной облачной погоде с дождями и небольшим количеством солнца. Это также привлекает окрестных маленьких голодных животных.
