— Присаживайся, Джо.
Она не расстается со своей улыбкой.
Я отрицательно качаю головой.
— Рядом с тобой? Шутишь?
— Все еще сердишься на меня? Да ладно тебе, Джо, надо двигаться дальше.
Двигаться дальше? Это я слышал после того, как папа умер. Вечно люди слышат эти слова. Наверное, Кэлхауну это тоже говорили, после того как его сын повесился. Неужели мы живем в таком одноразовом обществе, что нам нельзя даже сохранить свою ненависть или свое раскаяние? Мне хочется наклониться к ней и показать, что я смогу двигаться дальше не раньше, чем проделаю пару вещичек. Но я не могу. Слишком много людей вокруг. Слишком рискованно. Даже если у меня получится сломать ей шею и сбежать, я понятия не имею, где мой пистолет. Наверное, он у кого-то, кто пошлет его в полицию, если с ней что-то случится.
— Милая у тебя работа, Джо.
Пожимаю плечами. Понимаю, куда она клонит, но позволяю ей продолжать.
— Уборщик в полицейском участке. Это позволяет тебе получить доступ к определенной информации — улики, отчеты, фотографии. Скажи, а ты когда-нибудь хотел быть полицейским? Может, пытался и не получилось? Или ты и не пытался, потому что знал, что они догадаются, какие извращенные мыслишки копошатся у тебя в голове?
— Как насчет тебя, Мелисса? Ответь, а ты когда-нибудь пыталась?
— Ты когда-нибудь пытался загрязнить улику?
Если это все, что она имеет мне сказать, то никаких проблем у меня нет.
— Ты завидуешь.
— Тебе?
— Тому, что я работаю со всеми этими полицейскими и со всей этой информацией.
Она подносит левую руку к губам и начинает медленно водить по ним пальцем, как в ту ночь. Она увлажняет палец и продолжает водить им по губам. Потом резко отводит руку, проводит ею по груди и кладет ладонь на колени.
— Мы не так уж отличаемся друг от друга, Джо.
— Сомневаюсь.
— Ты замечал, какой там запах?
— Какой запах?
— Ты там каждый день работаешь, наверное, привык. Но там особый запах. Слегка пахнет потом и незапекшейся кровью, и в этом власть. Власть и контроль.
— Это кондиционер.
— А сегодняшний день выдался забавным, Джо. Мне удалось увидеть то, что ты видишь каждый день. Не слишком ли лакейская должность для такого, как ты?
— Я занимаюсь этим, потому что мне нравится моя работа, вот и все.
— Тебе хорошо платят?
— А нужно, чтобы хорошо платили?
— Знаешь, что меня смущает?
— Наверное, тебя многое смущает.
Ее улыбка становится шире.
— Откуда у тебя деньги на дорогое оружие, красивые вещи, хорошие часы, если ты живешь в квартире, больше похожей на крысиную нору.
Мысль о том, что она была в моей квартире, буквально гложет меня. Мне ненавистна сама мысль, что эта женщина убиралась там. Ни за что на свете я не поблагодарю ее за это.
— У меня хороший бухгалтер.
— Уборщикам неплохо платят, а?
— На оплату счетов хватает.
— Хорошо, что у тебя есть наличка из других источников.
— Ты о чем?
— Я о том, что у тебя наверняка отложены деньги.
— Есть пара сотен долларов. А что?
— Врешь. Сколько у тебя отложено?
— Я тебе только что сказал.
— Нет, не сказал. Пора бы быть честным со своим партнером, Джо.
— Что? — спрашиваю я и вдруг четко понимаю, в какую игру мы сейчас играем.
— Ты слышал.
— Нет, конечно.
Она закидывает голову и начинает смеяться. Громко. Это приводит меня в ярость. Никто надо мной не смеялся со школьных времен, когда этот смех сопровождался словами «крутые яйца» и преследовал меня, куда бы я ни шел. На нас оглядываются. Все, что я могу сделать, это стоять и ждать, пока она отсмеется. Наконец она замолкает.
— Мы партнеры, Джо, нравится тебе это или нет. Особенно после того, что я только что для тебя сделала.
— И что же?
— Я дала полиции подробное описание твоей внешности.
Сжимаю кулаки.
— Спокойно, мой мальчик. Я дала им описание другого человека.
— Почему?
Но я уже знаю ответ: потому что она хочет денег.
— А почему бы и нет?
— Перестань ходить вокруг да около.
— Тебе не нравится? А что тебе нравится, Джо?
— Может, рассказать тебе, что я хотел бы сделать?
— Я представляю. Знаешь, — говорит она, — забавно было прийти туда и поговорить с детективами, посмотреть насколько они умны или, в данном случае, не умны. Их обмануть проще, чем я вообще могла себе представить. Наверное, я всегда представляла их иначе, но они просто люди, Джо. Как ты или я. Наверное, поэтому тебе все так здорово удается. Если честно, все это меня немного разочаровало. В некотором смысле.
— Не уверен, что вообще существует кто-то похожий на тебя или на меня, — говорю я.
Она медленно кивает.
— Наверное, ты прав.
— Так почему ты это сделала? Ради чего ты пошла туда?
— Ради денег.
— Опять двадцать пять. Хорошо бы тебе начать слушать, что я говорю. Дай-ка попробую повторить помедленнее. У меня. Нет. Никаких. Денег.
— Да ладно, Джо, не скромничай. Я уверена, что даже если у тебя нет денег, человеку с твоими способностями не составит никакого труда их достать. Где-то сотню тысяч.
— Ты видела, как я живу. Как ты предлагаешь раздобыть мне столько денег?
— Тебя как будто распирает от вопросов, Джо, а должно было распирать от ответов. Да и нет. Это единственные два слова, которые я хочу от тебя слышать.
— Послушай, раздобыть такое количество налички невозможно в принципе.
— Ты всегда можешь пойти и написать чистосердечное признание. Тогда половина у тебя уже будет.
Мелисса говорит о тех пятидесяти тысячах долларов, которую государство пообещало любому человеку, предоставившему информацию, которая помогла бы схватить убийцу. Не могу поверить, что так мало, учитывая, что после того, как я убил первого человека много лет назад, за меня предлагали столько же. Наверное, это доказывает, что одни люди стоят больше, чем другие.
Недопустимо, чтобы награда за мою поимку оставалась такой низкой. Если бы Мелисса хотела этих денег, ей нужно было просто меня сдать. Или дело вообще не в деньгах, или она ждет, пока награду повысят, чтобы меня засадить. Только сначала она еще хорошенько помучает меня и использует, чтобы разжиться деньгами на стороне. Я для нее — просто удачная инвестиция. Как будто она приобретает долю акций.
