Закрываю глаза. Жду. Отсчитываю долгую минуту, вслушиваясь в каждый звук в доме и на улице. Газонокосилка, женщина, кричащая сыну, чтобы он поторопился, проезжающая машина. Внутри дома единственный звук, который я слышу — мое собственное дыхание. Если копы все еще здесь, я скажу им, что думал, что убираться тут — теперь часть моей работы. Что я думал, будто это филиал участка, коль скоро тут несколько раз побывало столько детективов. Я неправильно произнесу слово «филиал» и приторможу на пару секунд, разыскивая глазами того, кто меня подменит.
Открываю глаза. Ничего. Я один.
Поднимаюсь по лестнице, на этот раз решив пропустить свой традиционный заход к холодильнику. Несмотря на то что пить хочется невыносимо, нужно заняться делом. Дойдя до спальни, я прямиком направляюсь в ванную и улыбаюсь человеку, который привязан к стулу. В какой-то момент — ночью, а может, сегодня днем — он помочился прямо под себя.
Встречаюсь с ним глазами и вижу в них ту же ненависть, что и вчера. Глаза у него красные и вспухшие, как будто он их долго тер, но я знаю, что это невозможно. Выглядит он так, будто с тех пор, как мы с ним разговаривали, он не спал ни минуты. Рубашка у него выбилась, ворот заляпан кровью. Руки покраснели от попыток освободиться от веревки и скотча. Даже короткие волосы как будто взъерошены. На пластыре запеклись пятна крови. Правая сторона челюсти стала темно-серой. На лбу вздулась огромная шишка. Он все это прекрасно видит, потому что сидит рядом с зеркалом.
— Нет-нет, не вставай, — говорю я, вскидывая руку.
Он не смеется и даже заговорить не пытается.
— Ладно, детектив инспектор, вот наша сделка. Двадцать тысяч за твои уши и твои мозги, о'кей? И не забывай, что у меня пистолет, а также запись нашего вчерашнего разговора. — Я показываю ему диктофон, который много месяцев пролежал в горшке с комнатным растением. — Если ты что-нибудь выкинешь или если со мной что-то случится, эта запись попадает прямиком на стол к твоим коллегам. Кивни, если понял.
Он кивает.
— Итак, дело вот в чем. Через… — я бросаю взгляд на часы, — пять минут у нас будет гостья. Она придет сюда и начнет вымогать у меня деньги. Однако, как и ты, она — убийца. Я думаю, ты ее узнаешь. Твоя задача — сидеть тихо здесь, в ванной. Когда она во всем признается, я открою дверь, она тебя увидит и окажется подставленной в такой же степени, как ты или я. Собственно, то, что мы имеем — это трехсторонний пат. Договорились?
Он мычит.
— Будем считать, что это «да».
Снова мычание. Он трясет головой. Я закрываю дверь, жду, сидя на краю кровати, рядом с портфелем, в котором нет никаких восьмидесяти тысяч долларов.
Через десять минут слышу, как открывается входная дверь. Не двигаюсь с места. Она найдет меня без труда.
Вот оно. Вот куда привели меня мои планы.
Слышу, как Мелисса проходит на кухню. Открывает холодильник. Потом слышу характерный звук открывающейся бутылочной пробки. Неужели мы действительно так похожи? Надеюсь, что нет.
Через две минуты она поднимается по лестнице.
— Тут чертовски жарко, Джо.
Пожимаю плечами:
— Тут нет кондиционера.
— Я удивляюсь, как тут вообще электричество осталось. Это деньги? — кивает она на портфель.
— Угу.
Я рассматриваю ее. Мелисса еще прекраснее, чем в ту ночь, когда мы встретились, чем в тот день, когда она меня шантажировала. На ней бордовый пиджак и туфли ему в тон. Шелковая черная кофточка. Она пытается соответствовать в одежде стилю властного доминирования, и у нее это здорово получается. Мелисса бросает взгляд на дорогие часы. Я снова думаю о том, чем она, собственно, занимается и как зарабатывает деньги. Может, она и вправду архитектор.
— На свидание спешишь?
Она смеется.
— С тобой у меня прямо улыбка с лица не сходит.
— Стараюсь.
— На самом деле я просто засекала время, которое тебе потребуется на то, чтобы закончить с болтовней и отдать мне мои деньги.
Я откидываюсь на кровать.
— Вообще-то у меня остались кое-какие сомнения.
— Да что ты говоришь. Бедный малыш Джо, ну поделись скорее с Мелиссой своими сомнениями.
— Когда я отдам деньги, что тебе помешает настучать на меня в полицию?
— Я очень хороший человек, Джо, я бы никогда не соврала тебе.
Ну да. Чертовски хороший.
— Ты уже мне врала.
— Ты это заслужил.
— Ты не ответила на вопрос.
— Да ладно тебе, Джо. Ты тут сейчас, между прочим, покупаешь именно доверие. Что стало бы с этим миром, если бы мы все перестали друг другу доверять? Как только я заполучу деньги, весь компромат на тебя, Джо, отправится в надежное место, и если со мной что-нибудь между делом случится, — она проводит рукой по воздуху, — ну не знаю, если вдруг как-нибудь так получится, что мне глотку перережут, — тогда все, что я на тебя имею, отправится к копам. И только тогда.
— А где гарантия, что ты не придешь за деньгами снова?
Мелисса пожимает плечами.
— Наверное, ее нет.
Она делает глоток из бутылки, и ее последние слова повисают в воздухе. Я понимаю, что рано или поздно она вернется за новой порцией денег.
— Как тебе здесь? — спрашиваю я. — В присутствии смерти?
— Что-то я никаких трупов тут не наблюдаю.
— Они тут были.
— Где ты их убил?
Я встаю и иду в противоположный угол, так что теперь я стою у той же стены, где находится дверь в ванную, только с другой стороны.
— Обе были убиты на кровати, — говорю я, взяв на себя и смерть Даниэлы Уолкер.
— На этой?
Кровать не застелена, одеяла и простыни смяты. Видны засохшие капли крови.
— На этой.
Она подходит к кровати. Я вижу «глок» у нее в руке. Мой «глок». Даже изучая кровать, она держит меня на мушке. Неизменно.
— И как это было? — спрашивает она.
— Ты и сама знаешь.
Она поворачивается ко мне и улыбается.
— Это правда, Джо. Знаешь, иногда мне кажется, что у нас есть что-то общее.
— Шантаж?
— Нет?
— То, что мы оба убийцы?
Она качает головой.
— Нет, не это.
— Тогда что?
— Я думаю, мы оба очень любим жизнь.
— Поэтично.
— Ну, если настаиваешь…
Я ни на чем не настаивал.
— А как это было для тебя, Мелисса?
— Как было что?
— Убивать.
