Когда герцог Валентинуа, сын Александра Шестого, приехал в
гости к французскому королю Людовику Двенадцатому, его конь, если верить
Брантому, был весь покрыт золотыми листьями, а шляпу герцога украшал двойной
ряд рубинов, излучавших ослепительное сияние. У верхового коня Карла
Английского на стременах было нашито четыреста двадцать бриллиантов. У Ричарда
Второго был плащ, весь покрытый лалами, — он оценивался в тридцать тысяч марок.
Холл так описывает костюм Генриха Восьмого, ехавшего в Тауэр на церемонию
своего коронования: «На короле был кафтан из золотой парчи, нагрудник, расшитый
бриллиантами и другими драгоценными камнями, и широкая перевязь из крупных
лалов». Фаворитки Иакова Первого носили изумрудные серьги в филигранной золотой
оправе. Эдвард Второй подарил Пирсу Гэйвстону доспехи червонного золота, богато
украшенные гиацинтами, колет из золотых роз, усыпанный бирюзой, и шапочку,
расшитую жемчугами. Генрих Второй носил перчатки, до локтя унизанные дорогими
камнями, а на его охотничьей рукавице были нашиты двенадцать рубинов и
пятьдесят две крупные жемчужины. Герцогская шапка Карла Смелого, последнего из
этой династии бургундских герцогов, была отделана грушевидным жемчугом и
сапфирами.
Как красива была когда-то жизнь! Как великолепна в своей
радующей глаз пышности! Даже читать об этой отошедшей в прошлое роскоши было
наслаждением.
Позднее Дориан заинтересовался вышивками и гобеленами,
заменившими фрески в прохладных жилищах народов Северной Европы. Углубившись в
их изучение, — а Дориан обладал удивительной способностью уходить целиком в то,
чем занимался, — он чуть не с горестью замечал, как разрушает Время все
прекрасное и неповторимое.
Сам-то он, во всяком случае, избежал этой участи. Проходило
одно лето за другим, и много раз уже расцветали и увядали желтые жонкили, и
безумные ночи вновь и вновь повторялись во всем своем ужасе и позоре, а Дориан
не менялся. Никакая зима не портила его лица, не убивала его цветущей прелести.
Насколько же иной была судьба вещей, созданных людьми! Куда они девались? Где
дивное одеяние шафранного цвета с изображением битвы богов и титанов, сотканное
смуглыми девами для Афины Паллады? Где велариум, натянутый по приказу Нерона
над римским Колизеем, это громадное алое полотно, на котором было изображено
звездное небо и Аполлон на своей колеснице, влекомой белыми конями в золотой
упряжи? Дориан горячо жалел, что не может увидеть вышитые для жреца Солнца
изумительные салфетки, на которых были изображены всевозможные лакомства и
яства, какие только можно пожелать для пиров; или погребальный покров короля
Хилперика, усеянный тремя сотнями золотых пчел; или возбудившие негодование
епископа Понтийского фантастические одеяния — на них изображены были «львы,
пантеры, медведи, собаки, леса, скалы, охотники, — словом, все, что художник
может увидеть в природе»; или ту одежду принца Карла Орлеанского, на рукавах которой
были вышиты стихи, начинавшиеся словами: «Madame, je suis tout joyeux»,
[16] и
музыка к ним, причем нотные линейки вышиты были золотом, а каждый нотный знак
(четырехугольный, как принято было тогда) — четырьмя жемчужинами.
Дориан прочел описание комнаты, приготовленной в Реймском
дворце для королевы Иоанны Бургундской. На стенах были вышиты «тысяча триста
двадцать один попугай и пятьсот шестьдесят одна бабочка, на крыльях у птиц
красовался герб королевы, и все из чистого золота».
Траурное ложе Екатерины Медичи было обито черным бархатом,
усеянным полумесяцами и солнцами. Полог был узорчатого шелка с венками и
гирляндами зелени по золотому и серебряному фону и бахромой из жемчуга. Стояло
это ложе в спальне, где стены были увешаны гербами королевы из черного бархата
на серебряной парче. В покоях Людовика Четырнадцатого были вышиты золотом
кариатиды высотой в пятнадцать футов. Парадное ложе польского короля, Яна
Собеского, стояло под шатром из золотой смирнской парчи с вышитыми бирюзой
строками из Корана. Поддерживавшие его колонки, серебряные, вызолоченные,
дивной работы, были богато украшены эмалевыми медальонами и драгоценными
камнями. Шатер этот поляки взяли в турецком лагере под Веной. Под его золоченым
куполом прежде стояло знамя пророка Магомета.
В течение целого года Дориан усердно коллекционировал самые
лучшие, какие только можно было найти, вышивки и ткани. У него были образцы
чудесной индийской кисеи из Дели, затканной красивым узором из золотых
пальмовых листьев и радужных крылышек скарабеев; газ из Дакки, за свою
прозрачность получивший на Востоке названия «ткань из воздуха», «водяная
струя», «вечерняя роса»; причудливо разрисованные ткани с Явы, желтые китайские
драпировки тончайшей работы; книги в переплетах из атласа цвета корицы или красивого
синего шелка, затканного лилиями, цветком французских королей, птицами и
всякими другими рисунками; вуали из венгерского кружева, сицилийская парча и
жесткий испанский бархат; грузинские изделия с золотыми цехинами и японские
«фукусас» золотисто-зеленых тонов с вышитыми по ним птицами чудесной окраски.
Особое пристрастие имел Дориан к церковным облачениям, как и
ко всему, что связано с религиозными обрядами. В больших кедровых сундуках,
стоявших на западной галерее его дома, он хранил множество редчайших и
прекраснейших одежд, достойных быть одеждами невест Христовых, ибо невеста
Христова должна носить пурпур, драгоценности и тонкое полотно, чтобы укрыть
свое бескровное тело, истощенное добровольными лишениями, израненное
самобичеваниями. Дориан был также обладателем великолепной ризы из малинового
шелка и золотой парчи с повторяющимся узором — золотыми плодами граната,
венками из шестилепестковых цветов и вышитыми мелким жемчугом ананасами. Орарь
был разделен на квадраты, и на каждом квадрате изображены сцены из жизни
пресвятой девы, а ее венчание было вышито цветными шелками на капюшоне. Это
была итальянская работа XV века.
Другая риза была из зеленого бархата, на котором листья
аканта, собранные сердцевидными пучками, и белые цветы на длинных стеблях
вышиты были серебряными нитями и цветным бисером; на застежке золотом вышита
голова серафима, а орарь заткан ромбовидным узором, красным и золотым, и усеян
медальонами с изображениями святых и великомучеников, среди них и святого
Себастьяна.
Были у Дориана и другие облачения священников — из шелка
янтарного цвета и голубого, золотой парчи, желтой камки и глазета, на которых
были изображены Страсти Господни и Распятие, вышиты львы, павлины и всякие
эмблемы; были далматики из белого атласа и розового штофа с узором из
тюльпанов, дельфинов и французских лилий, были покровы для алтарей из
малинового бархата и голубого полотна, священные хоругви, множество антиминсов
и покровы для потиров. Мистические обряды, для которых употреблялись эти
предметы, волновали воображение Дориана.
