– К вам домой. Дом-то у вас есть? Или квартира?
– И дом есть и квартира. А зачем? – уже совсем без оптимизма спросил Лавр Галактионович.
– Так надо. – И чтобы разрешить возможные недомолвки, Базанов вынул из кармана пистолет и многозначительно положил себе на колени. – Вы женаты, дети есть?
– Никак нет, – по-военному отрапортовал Придыхайло, зачарованным глазом косясь на страшный предмет. – Не довелось. А вы действительно из министерства?
– Действительно. Я же сказал, дело государственное. А на это, – Базанов кивнул на пистолет, – не обращайте внимания, это не против вас.
– Понимаю, понимаю. Тогда лучше на квартиру. А то в доме живут сторож с женой, наверное, это будет лишним?
– Вы правы. Едем на квартиру. И еще прошу: сейчас никаких вопросов не задавать, – наставительно произнес Базанов.
Квартира на Фрунзенской набережной оказалась премилой и утопающей в несколько нарочитом великолепии лепнины, икон, потолочных росписей и золоченной во многих частях мебели. Базанов счел ее подходящей. Впрочем, ему сейчас подошла бы и собачья конура, особенно когда он то и дело припоминал два упавших и, очень возможно, мертвых тела на своей лестничной клетке. Он не имел понятия, в кого стрелял, как не имел понятия, куда попал и насколько серьезно. Но уж в одном был уверен – за стрельбу по живым мишеням кое-где его по головке не погладят.
Однако необходимым ему виделось объяснить все более недоумевающему Лавру Галактионовичу, что, собственно, происходит и что в скором будущем тому предстоит делать.
Никаких подробностей Базанов допускать не счел нужным, а только сказал, что выполняет задание от самого президента и что каждый, кто окажет в этом посильную помощь, может рассчитывать на благодарность и неприкосновенное благополучие. И чтобы Придыхайло поверил ему скорее, тут же и дал первое поручение.
– Завтра же поедете в Переделкино, в патриаршую резиденцию. Там найдете отца Сосипатия, скажете, что от меня. Вас примут немедленно, – категорически постановил Базанов, и в этом месте Придыхайло как-то особенно уважительно посмотрел на Андрея Николаевича. – Дословно передадите следующее. От дома отца Тимофея был хвост, со всеми вытекающими последствиями. Но мне удалось уйти. Чей хвост, не имею понятия. Но пусть предупредят отца Тимофея, а уж он – того, кого надо.
– Догадываюсь, кого, – захлебнулся от восторга Лавр Галактионович, для него это был звездный час, о котором директор «Антея», фирмы весьма средней руки, и не мечтал.
– И еще. Скажете, письмо у меня, и в этом смысле все в порядке. И еще. – Тут Базанов снизил голос до пугающего шепота, хотя до сего момента никогда в жизни не выступал в роли злодея из «Бондианы». – Не советую общаться с посторонними и предпринимать неосмотрительные шаги. А сейчас давайте-ка спать.
Весь следующий день Базанов бездельничал. От скуки рылся в довольно богатой на церковную литературу библиотеке Лавра Галактионовича, опустошал капитальные запасы холодильника, совместно с Дизраэли смотрел на малом звуке чудесный широкоформатный телевизор. А вечером Придыхайло явился со свежими вестями.
– Все передал, как вы и велели. Там обеспокоены, – заговорщицки подчеркнул Лавр Галактионович последнюю фразу. – Просят вас из квартиры пока что не выходить. И заниматься документом. Да, кстати, огромное вам спасибо! Свои бумаги я тоже подписал, а ведь сколько бы еще ходатайствовать пришлось! Так что весьма обязан.
За ужином из разговора, который скорее напоминал монолог из уст самого Придыхайло, Базанов узнал следующее. Фирма Лавра Галактионовича, пресловутый «Антей», была учреждением туристическим. И вот Придыхайло, человек на удивление верующий, хотя и очень прагматичный, через свои связи в церковных кругах уже давно добивался одной очень интересной монополии. А именно – через общество «Свет Фавора» эксклюзивных прав на доставку и обслуживание паломнических туров за границей. Дело сулило стать сверхприбыльным весьма, а заодно и благочестивым, потому как – Придыхайло особенно на этом настаивал – лично он своих дорогих паломничков намеревался холить и лелеять в пределах отпущенных сумм и без обмана. Но ходить он мог бы еще долго, желающих и без него хватало в избытке, пусть и не таких истинно верующих, зато с длинными и жадными руками. А вот сегодня, правду сказать, думал корыстно намекнуть о себе, да отец Сосипатий сам и спросил, нет ли каких пожеланий и проблем. И уж он, тут пускай господин Базанов извинит его меркантильную натуру, не удержался и выложил из портфеля бумаги. И не то что подписали, а еще в течение часа заверили в патриаршей канцелярии. И низкий за то поклон господину министерскому чиновнику, и пусть распоряжается в его квартире как у себя дома, неблагодарность грех есть великий.
Так Базанов и осел в благочестивой квартире. А ушлый и прыткий Лавр Галактионович за весьма короткий срок стал чуть ли не своим у отца Сосипатия и даже умудрился войти в контакт с преподобным Тимофеем, без сторонних подозрений, якобы все заботясь о своих паломничках. Придыхайло и сообщил на третий день Базанову о том, что к делу подключили генерала Василицкого, президент решил, что без него все же не обойтись, но тем не менее до сих пор неясно, кто же организовал нападение на Андрея Николаевича. А двое на лестничной клетке подевались незнамо куда, ни раненых тел, ни хладных трупов никто не обнаружил. Само собой, о деле и задании Базанова гостеприимный Лавр Галактионович понятия не имел, а только передавал без расшифровки чужие слова. Но было видно, что Придыхайло, с метровыми ушками на макушке, о многом догадывается самостоятельно и теперь, вовлеченный в большую игру, просто так уже не отстанет от Базанова.
И как-то скоро, буквально через неделю, Андрей Николаевич, устав от одиночества и тревог, захотел поделиться с Придыхайло, сделавшимся уже чуть ли не родным ему за это время, насущными своими заботами. Не всеми, а только частью, касающейся загадки документа. Все же Лавр Галактионович был человеком образованным и многим интересующимся, хоть и обладал излишней способностью рисоваться на людях и придавать своей персоне чрезмерное значение. Но хвастовство его было отчасти и невинным, потому как никого в своей жизни Придыхайло не ограбил и не убил, не обидел сироту и не отнял кусок хлеба у бедняка. И еще думалось Базанову, что хоть Лавр Галактионович и настоящий павлин, и коммерсант ушлый, а при нем паломничкам на самом деле выйдет путешествовать сытно и удобно.
– Вот скажите мне, Лавр Галактионович, – обратился как-то за очередным ужином к хозяину Базанов. – Что значат в иудейском исповедании числа «два» и «двадцать два»? Или, скажем, в православии, может, в старообрядчестве или сектах хлыстовских?
– Какие же хлысты – православные? Нехристи они, это неверно вас информировали, – слегка возмутился Придыхайло его неосведомленности. – А про такие числа я ничего не слышал. Хотя с Русским Евангелистским Обществом дружу и даже сотрудничаю частенько. Я ведь старославянский знаю превосходно, еще с университетской скамьи, вот и консультирую иногда. Вот, скажем, число семь, или три, или двенадцать. Это еще как-то можно привязать. Семь дней в творении, троица, двенадцать апостолов. А про «два» или «двадцать два» ничего не знаю. А в чем дело?
