Книга Ладья света, страница 50. Автор книги Дмитрий Емец

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Ладья света»

Cтраница 50

— Все равно заберу! Мрак признает эту сделку законной! — зашипел он. — Ты вытащила бубновую даму!

— Я вытащила картонный прямоугольник, — упрямо повторила Улита.

— Мне безразлично! Произноси слова отречения, или я убью вас! Hу!

Что-то трижды стукнуло, точно колотушкой по дереву, Джаф гневно дернулся.

— Опять я кому-то нужен! И отказать не имею права! — процедил он сквозь зубы. — Тухломон! Где этот идиот? Никуда ее не выпускай! Я скоро!

Из стены важно вышагнул Тухломон. Недавно выпавший в окно комиссионер был облачен в строгий черный мундир. На переносице поблескивало пенсне. В руках он держал некую громоздкую конструкцию, густо смазанную ружейным маслом.

Джаф махнул ему рукой и скрылся. Тухломон кисло поглядел на Улиту и, прицелившись в нее, предупредил:

— Надеюсь, ты понимаешь, ведьма, что все серьезно? Никаких фокусов! Пулемет не пластилиновый, боевой!

— Это не пулемет! — сказала Улита, вытирая пот с красного лица.

— Почему не пулемет? — напрягся Тухломон.

— Он только похож на пулемет. Это «FG 42» — винтовка парашютистов вермахта. Из-за чрезмерной мощности патронов быстро выходит из строя. Американцы после войны сплагиатили с нее свой пулемет «М 60», вот ты и обознался, бедненький. Но у тебя именно винтовка! Ты хоть знаешь, где предохранитель?

Это Тухломон, к сожалению, знал.

— Не двигайся! Пули не только серебряные, но и разрывные, с рунной насечкой! Про ребенка не знаю, но ведьму ухлопать точно можно! — предупредил он, вскидывая винтовку к плечу.

Ведьма с любопытством заглянула в черный зрак дула, где жила уготованная ей пуля.

— Привет, милый! Ты, как всегда, вовремя! А мы тут плюшками балуемся! — проворковала она.

— Это ты кому? — настороженно спросил Тухломон.

— Да уж не тебе, гадик пластилиновый! Эссиорх пришел, муж мой!

Тухломон ехидно закивал, изображая, как страшно он напуган.

— А больше никто не пришел? — поинтересовался он. — Что-то я не слышал мотоцикла!

— Больше никто, — вежливо сказала Улита. — Пожалуйста, милый! Только не табуреткой! Мы еще не выплатили кредит!

Тухломон несколько мгновений подумал и недоверчиво обернулся. В следующий миг могучая, резкая, гневная сила подхватила его и размазала по стене. Эссиорх и правда пришел.

Размазанный по стене, Тухломоша пискнул и, плоский, как вырезанный из бумаги силуэт, попытался стечь на пол. Эссиорх схватил его и снова швырнул на стену. Тухломоша не растерялся и, прилипнув к стене, быстро переполз на потолок. Эссиорх подпрыгивал, пытаясь его стащить, но Тухломон не отдирался, прилипнув к потолку, как жвачка. Телепортироваться он не пытался, потому что знал, что все заблокировано.

— Вам не стыдно? Нечестно бить маленьких и слабеньких! — пожаловался он.

Эссиорх снова подпрыгнул, но не дотянулся.

— Еще как честно! — сказал он и снова безуспешно прыгнул. — Не представляешь, сколько подлостей творят маленькие и слабенькие! Гитлер, Геббельс, Наполеон… Будь они большие и сильные — крушили бы челюсти в пивнушке!

Улита попыталась вскочить на табурет, чтобы все-таки отодрать комиссионера от потолка, но сделала это так резко, что ножки табурета подломились, и она, охнув, обрушилась на пол.

— Больно? Вавы нет? — участливо спросил Тухломон.

Не тратя времени даром, он ухитрился раскататься по потолку таким тонким слоем, что подцепить его нельзя было даже ногтями. Тухломон торжествовал, готовясь бесконечно болтать и сюсюкать, но он не учел, на что способна разгневанная женщина. Кривясь от боли и держась рукой за бок, Улита тяжело поднялась, взяла газету, скомкала ее, подожгла от газовой конфорки и, вскинув руку, принялась выжигать Тухломона с потолка.

Слишком поздно он сообразил, что, раскатавшись чрезмерно тонко, сделал себя уязвимым для огня. Пламя охватило комиссионера, стремительно распространяясь от центра в противоположные стороны. С потолка закапал расплавленный пластилин. Капли превращались в червячков, которые расползались в разные стороны, оставляя на плитке липкий след.

Улита и Эссиорх прыгали по кухне, давя их. Эссиорх делал это, проворачиваясь на пятке, а Улита колотила их сорванной с ноги тапкой. Наконец от Тухломона остался единственный червячок Он сложился в крошечного, почти неразличимого человечка со смазанными чертами лица, голого и лишенного пола. Человечек замахал руками, не то в гневе, не то в крайней степени глумления пропищал нечто негодующее, присел и опрометью метнулся за батарею, спасаясь от прыгнувшей к нему Улиты.

Ведьма сгоряча рванула батарею, но та держалась крепко. Улита отступила, тяжело дыша. На пол упало нечто, до того прилипавшее к потолку. Эссиорх наклонился и, подняв контейнер от фотопленки, заглянул в него.

— И ведь это далеко не все! Наверняка у него по тайникам много чего распихано! — сказал он с сожалением.

— Мы его убили? Или нет? — спросила Улита, вновь пытаясь трясти батарею.

Хранитель, подумав, покачал головой:

— Не убили. Но он впал в ничтожество, почти стерт. Ты видела его лицо? На нем нет выражения, только буравчики глаз и едва намеченный рот.

— Он снова соберется!

— Будет пытаться, но на это, возможно, уйдут месяцы. У комиссионеров разум пропорционален объему.

Эссиорх лег животом на пол и, насколько было возможно, заглянул за батарею. Там, куда уходила труба отопления, темнела узкая щель. Туда и просочился пластилиновый человечек.

— Где он? Что теперь будет? — спросила Улита.

Эссиорх встал, спокойно отряхивая колени и ладони

— А ничего не будет.

— Совсем ничего?

— Где-то по бесконечным трубам Москвы, в канализационных колодцах, лифтовых шахтах, мусопроводах, воздуховодах будет скитаться мелкое, безликое, лишенное разума зло, заглядывать в квартиры, пробираться в сны. Трогать сердце пластилиновыми лапками, умолять пожалеть себя, раздувать ненависть, вползать в трещины обид, требовать предательства, провисающей вялости… День и ночь будет ползать! И еще важно: Тухломон теперь почти не имеет личности, он будет маскироваться под самого человека, под его собственные желания, подмешиваться к его собственному «Я».

— Страшно! — тихо сказала Улита.

— Страшно, — согласился Эссиорх. — Но что ж сделаешь, если мы его не додавили?

Прижимая к себе ребенка, Улита шагнула к Эссиорху. Он обнял их обоих.

— А Джаф? — спросила она, дрожа. — Он же вернется! Ему нужен мой эйдос и эйдос Люля! Слышишь, я почти обещала их ему!

Она сознавалась с трудом, с усилием, ожидала от Эссиорха любой реакции, но он неожиданно улыбнулся и сухой, жесткой от турника ладонью провел по ее влажному лбу.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация