— Слушай, тупой вопрос! Почему ты выбрал именно ее? — шепотом спросил Меф, когда в какой-то момент они с Чимодановым оказались в стороне от своих спутниц.
— Подчеркиваю! Она мне подходит! Она вредная, но настоящая! А особенности характера — это мелочи, со временем я ее смирю! Ну или она меня — да только меня голыми руками не возьмешь! — заявил Чимоданов.
— Не понимаю.
— А чего тут понимать? Быка лучше брать за рога! Надо подходить к девушке и говорить: «Женщина, идем в мою пещеру! Я буду охотиться на мамонтов, а ты будешь готовить мне мясо и родишь мне десять сыновей». И она пойдет за тобой, если она твоя.
— А если не пойдет?
— Ну тогда это не твоя, а чужая какая-то, совсем не нужная тебе особа! Тогда лучше, если она сразу исчезнет с горизонта, без размазывания каши по тарелке.
Оля окликнула их издали, прерывая их разговор, и они вновь пошли бродить. Вскоре Оля захотела пить и потребовала воды с газом. Чимоданов, разумеется, в рамках своей программы по вырабатыванию женского смирения моментально раздобыл ей воду, но без газа.
— Умница! Я как раз о такой и мечтала! — сказала Оля.
Чимоданов застыл с бутылкой в руках:
— Это как это?! Но ты же сказала «с газом»?
— Я знала, что ты сделаешь все наоборот… Потому и сказала «с газом»!
— А ну отдай! Отдай, кому говорят! — завопил Чимоданов и стал выкручивать ей руки.
Оля в ответ пнула его ботинком по ноге и вылила ему на голову полбутылки воды. Петруччо выхватил у нее бутылку и вторую половину вылил на голову ей. Оставив счастливую пару наносить друг другу увечья, Мефодий и Дафна переместились к киоску. Через пару минут к ним присоединились Чимоданов и Оля. Чимоданов хромал. Раскрасневшаяся Оля трясла головой, торопясь высушить волосы. Вид у обоих был крайне довольный. Не хватало только мамонта, костра и хотя бы пяти из намеченных десяти сыновей.
— Как хорошо, что я не попросила томатный сок! Теперь бы все думали, что меня зарезали! — заявила Оля.
Через час Дафна с Мефодием не выдержали и слиняли от влюбленной парочки, оставив Петю и Олю у Москвы-реки проверять, взорвется ли баллончик из-под краски, если бросить его в горящую урну. Урна, кстати сказать, загорелась тоже не сама собой.
— Они психи. Через неделю разбегутся, — сказал Меф.
— Ты ничего не понимаешь. Это настоящее, — возразила Дафна.
— Откуда ты знаешь?
— Она на него ругается, злится, а сама с его воротника волоски обирает. То есть обиды обидами, а кашка на завтрак и нос у детей вытерт будет всегда.
— Не хотел бы я попасть в руки их детям, пусть даже они будут и с вытертыми носами, — проворчал Меф.
По набережной Мефодий с Дафной пошли в сторону Воробьевых гор и у моста, на котором Ирка с Багровым когда-то встретили Мамзелькину, сели отдохнуть в уличном кафе. За первым в ряду столиком разговаривали две девушки.
— Никто никогда не угадает мой пароль! Зуб даю! — с пафосом говорила одна.
— Да уж конечно! Слово «подстаканник» русскими буквами в английском регистре! — буркнул Меф достаточно громко.
Девушка оглянулась, дико посмотрела на Буслаева и, не сознавая, что делает, зажала ладонью рот.
— Не волнуйтесь! Зуб мне без надобности! — успокоил ее Мефодий.
Дафна выудила из рюкзака одетого в комбинезон Депресняка.
— Ну и зачем? Смысл какой? — прошептала она.
— Никакого! Поступок есть, а смысла нет! У меня треть поступков такие! — признал Мефодий.
Женщина за стойкой вставила вилку в розетку. Из искусственных цветов посреди кафе потек мужской голос, навеки разболтанный радийным трепом:
— Это вас заинтересует! Вчера из Московского зоопарка исчез черный гриф. Орнитологи утверждают, что это самая крупная хищная птица в Европе. Питается падалью домашних и диких животных. До сих пор не ясно, улетела ли эта редкая птица сама! В любом случае будьте осторожны и попытайтесь не стать, ха-ха, падалью!..
Дафна поморщилась. Она не любила таких шуточек.
— Интересно, радио ведущие готовят остроты заранее? — спросила она.
— Без понятия. Но знаю, что ведущих подбирают обычно парами: он и она. Если он что-нибудь ляпнет, она ему всегда говорит: «Ой, да перестань!» А потом сама что-нибудь брякнет, а он сразу притворится, будто с ней не согласен, — сказал Мефодий.
Дафна задумалась.
— А на самом деле они согласны? — спросила она.
— На самом деле им плевать.
Депресняк выпутал из комбинезона крылья, взлетел и тут же, под зонтиком летнего кафе, распотрошил голубя. Пришлось немедленно ловить кота и убегать, поскольку посетители начали снимать все на планшеты и мобильники.
Дафна и Мефодий гуляли до вечера, а потом устроились на крыше нового высотного дома, царившего над этой частью Москвы, как утес. Дафна достала флейту, поправила ее и, сосредотачиваясь, подышала на мундштук:
— Я хочу сделать тебе подарок. Но только если у тебя крепкие нервы.
— Хорошее начало, — оценил Меф.
— Продолжение будет еще лучше. Только ничего не бойся! Я выучила это в Эдеме, хотела тебя удивить, — повторила Дафна и выдохнула маголодию.
Мефодий ощутил, что раздувается как шар, одновременно проходя сквозь крышу. От неожиданности Буслаев взмахнул руками и начал куда-то проваливаться. Замелькали этажи, квартиры, лифты, телевизоры, кухни. Какой-то одичавший посудный шкаф боднул его в нос и затрясся всеми своими чашками. Шарахнулась по коридору старушка в халатике. Выпавший у нее чайник окатил Мефа, но почему-то не обжег его.
Внезапно падение прекратилось. Буслаев машинально рванулся куда-то, упал и… вдруг понял, что сидит на Нагатинском мосту. Левая его нога тянулась по набережной до Южной Гавани. Правая нога — по улице Судостроительной до закругления трамвайных путей. Правда, она была полусогнута. Если выпрямить, достала бы и до затона. Левой рукой Меф трогал проспект Андропова, а пальцами правой лишь немного не дотягивался до Коломенского парка.
Сквозь Мефодия, не причиняя ему боли, проносились машины. Затормозить никто не пытался. Водителям Буслаев казался чем-то вроде внезапного тумана. Все же многие смутно чувствовали что-то, снижали скорость, зажигали фары, сигналили.
Маголодия продолжала действовать. С каждой секундой Мефодий становился все огромнее и прозрачнее. Его руки проходили уже сквозь дома. Одну узкую девятиэтажку он даже накрыл ладонью, забавляясь новым для себя ощущением.
Внезапно кварталы вздрогнули, словно от грома, — но это был всего лишь чих Дафны, которая шла по Люблинской, и один шаг ее был от улицы Кубанской до Мариупольской и от Мариупольской до Верхних Полей.
— Кажется, мне в нос попало дерево! Я неосторожно попыталась понюхать парк в Коломенском! — крикнула Дафна.
