— Офицер Гарсия сказал, они уже поймали тех, кто сделал это.
Пока Гарсия заполнял протокол, ему позвонили и сказали, что через три улицы от дома Сары на месте преступления поймали двух подростков.
— Они даже не стали долго обшаривать дом, просто взяли плеер и украшения. Мне вернут их, как только дело будет закрыто.
— Было не так поздно, вряд ли они проделали все абсолютно незаметно, но их все равно никто не остановил. — Глаза Рейфа горели сердитым огнем. — Как ты думаешь, что бы они сделали, будь ты дома? Что, если бы ты спала или принимала душ?
Он сжал кулаки, мускулы на его руках напряглись, как натянутые канаты. Перед ней снова стоял старый Рейф, которого она знала, готовый непоколебимо встать между ней и любой угрозой. Однажды он уже сделал так: какой-то наглый сынок богатых родителей пристал к ней, ущипнув за бедро так сильно, что остался синяк. Увидев его, Рейф не успокоился, пока не нашел парня и не отколотил его; им повезло, что родители наглеца не предъявили претензий. С одной стороны, ей хотелось удержать его от необдуманных действий, но с другой — его сила притягивала ее. Ей хотелось переложить на чужие плечи часть тяжести, которую она тащила на себе в одиночку, груза несправедливости и жестокости жизни. Сара неохотно призналась сама себе, что страх охватывал ее от самой мысли о том, что придется остаться одной в оскверненном доме. Она жила одна уже давно, но сегодня впервые почувствовала себя очень одинокой и уязвимой.
Рейф вошел в прихожую и сказал:
— Завтра утром я врежу новые замки и установлю сигнализацию. — Он поднял широкую ладонь. — Даже не думай возражать. Я хочу, чтобы ты была в безопасности. Сейчас уже поздно. Останься со мной. За завтраком можем продолжить разговор.
Его дорогие туфли выглядели очень странно на ее истоптанном ковре. Она могла бы сказать, что позвонит родителям или бабушке и побудет с ними, но ведь уже поздно… И ей так хотелось остаться с Рейфом, как бы глупо это ни было.
— Хорошо, ты победил. — Сара медленно кивнула. — Но я все равно хочу, чтобы ты заколотил дыру.
— Ладно. Иди собирайся.
Лифт доставил их на верхний этаж дома Рейфа, миновав три уровня. Рейф молча стоял рядом с Сарой. Его брюки высохли; океанская соль оставила на штанинах следы, но в остальном он выглядел так же безупречно, как несколько часов назад, когда заехал за ней. Сара, в свою очередь, прежде чем идти собирать сумку, переоделась в джинсы, топик и сланцы. Ее сумка с цветочками выглядела очень смешно в руке Рейфа, но он настоял на том, чтобы донести ее «багаж» до машины.
Сара ни разу не была у Рейфа дома, но она знала, что за дома располагались на пляже и продавались за миллионы долларов. Дом Рейфа, по слухам, был куплен за три миллиона. Сколько денег, сколько еще вещей Рейфу надо накопить, чтобы понять, что они не принесут ему счастья? Разочарование и сочувствие разрывали Сару, но она привыкла к этому: Рейф всегда вызывал у нее смешанные чувства. И все-таки она была с ним, убеждая себя, что пришла к нему, только чтобы не беспокоить родителей и бабушку, несмотря на внутренний голос, упорно напоминавший ей, что ее родители ложились спать очень поздно — привычка, выработанная благодаря работе в ночную смену, — а кроме того, было очень много других людей, которым она могла бы позвонить, например Маргарет.
Лифт остановился, и Рейф жестом предложил ей выйти в коридор. Он был длинный и просторный, оформленный в средиземноморском стиле, с терракотовым полом, высокими растениями в кадках и коваными элементами декора, и имеющий явный холостяцкий оттенок. Прихожая переходила в гостиную; обе комнаты объединяли высокие окна и белые стены. Мебель была из дорогого полированного дерева и коричневой кожи, с кремовой обивкой. С балкона, на который вела стеклянная дверь, открывался сногсшибательный вид.
Сара по привычке сбросила обувь и пристроила ее у лифта. Потолок производил впечатление перевернутого ковчега, усиливающееся по мере того, как она шла по прохладным каменным плитам пола. Дом был прекрасен — и не нес на себе никакого отпечатка личности хозяина, холодный, как Рейф в эту минуту. Он бросил пиджак на спинку дивана, стоящего у камина.
— Спать будешь в моей комнате. Одна, разумеется.
Не дожидаясь ответа, он повел ее по коридору. Куда делся человек, так заботливо и нежно обращавшийся с ней всего пару часов назад?
— Очень благородно с твоей стороны, но совсем не обязательно.
— Мне нужно поработать. В кабинете есть диван, я устроюсь на нем, когда закончу.
За дверью в конце коридора оказалась спальня с огромной кроватью, заваленной темными и светлыми подушками. Такая кровать была создана для дикого, бесконтрольного секса.
Рейф положил ее сумку на стул у двери-купе и пошел к ней со своей кошачьей грацией, которая была присуща ему всегда и с годами только оттачивалась. Нервы Сары зазвенели, но не от страха, а от предвкушения и возбуждения. Когда он подошел совсем близко, пальцы у нее на ногах поджались. Что он сделает с ней? Поцелует на ночь или потребует чего-то большего? Рейф протянул к ней руку, и Сара замерла.
Его рука нашла выключатель электрического камина у нее за спиной, и в нем заплясали языки пламени. Рейф вышел из комнаты и закрыл за собой дверь, и в тишине повисли его слова:
— Пусть тебе приснюсь я.
У Сары подломились ноги; слава богу, она стояла рядом с кроватью, иначе просто села бы на пол, как дура. Она посидела на кровати, ругая себя за то, что выпустила эмоции из-под контроля. Как она могла позволить себе даже подумать о том, чтобы разделить эту кровать с Рейфом? Сара заставила себя встать и подойти к своей сумке. Копаясь в ней в поисках ночной рубашки, она не могла отделаться от мысли, что очень странно раздеваться в доме Рейфа, в его спальне. Что за бес вселился в нее сегодня вечером? Сара остановилась у открытого окна и посмотрела на грозовое небо. Она была удивлена поспешностью, с которой отдалась желанию, охватившему их обоих на пляже, и не знала, сколько еще сможет сдерживаться, даже несмотря на то, что помнила, почему не следует бросаться в объятия Рейфа.
Сара закрыла глаза, пытаясь не обращать внимания на пульсирующую боль между ног. Может быть, если ей удастся поспать, наутро ей будет проще держать себя в руках, внимать доводам рассудка? Она отвернулась от вида за окном, который вызывал столько воспоминаний о событиях, связывающих ее с Рейфом. Осторожно откинув краешек покрывала, Сара выключила свет и скользнула под одеяло, опуская голову на руки с измученным вздохом. Однако лучше не стало: напротив, его запах окутал ее, словно облако, вызывая в памяти слова, с которыми он оставил ее. «Пусть тебе приснюсь я».
Так и случилось…
Сара ухватила руку Рейфа и вытащила ее из-под своей майки. Она впустила его в свою спальню, когда родители уже уснули, потому что это давало им шанс побыть наедине, не боясь, что им помешают, но теперь опасалась, что не сможет противостоять искушению.
— Хватит, — выдохнула она, падая на кровать; одеяло уже давно лежало на полу, скинутое их переплетенными ногами. — Если так пойдет дальше, я не смогу остановиться. Я к этому не готова, прости.
