Сара потянула вверх футболку Рейфа; через секунду ее растянутая футболка взлетела в воздух, отброшенная сильным движением, и упала на пол. Еще мгновение спустя они прижались друг к другу со вздохом, ощущая горячую обнаженную кожу. У Сары в ушах гулко бухала кровь, медленно ползущая по венам. Ее руки дрожали, пока она неловко пыталась расстегнуть его ширинку. Рейф взял ее лицо в ладони:
— У нас целая ночь впереди.
— Хорошо. — Она наконец нащупала язычок молнии и потянула его вниз. — Сможем сделать это несколько раз.
— Мне нравится эта мысль.
Он привстал и потянулся к своему бумажнику, лежащему на столе. Расстегнутые джинсы являли взгляду дорожку светлых волос, сбегающую вниз по загорелой коже, а если опустить взгляд чуть ниже…
Рейф поймал ее взгляд, и его глаза вспыхнули.
— Запомни, о чем думала. Я только возьму презерватив.
«Ну конечно. Презерватив».
Сара сглотнула непрошеные слезы, которые легко могли все испортить. Шанс забеременеть был ничтожен, но она не могла заставить себя сказать ему об этом, особенно сейчас. И Сара промолчала.
Рейф снял джинсы, и у Сары прервалось дыхание. Он стоял посреди комнаты, обнаженный, загорелый, освещенный светом ламп и луны, на фоне грозового неба, и буря у Сары внутри ничуть не уступала буре, бушевавшей за окном. Она смотрела на него жадно, впитывая это зрелище, как земля после долгой засухи — воду. Рейф и раньше производил неизгладимое впечатление, но сейчас… сейчас он был само совершенство.
Обеими руками он потянул ее трусики вниз, снял их и отбросил в сторону. Сара обняла его, притягивая к себе, чувствуя, как вес его тела вжимает ее в диван. Он склонился над ее грудью, лаская ее губами и языком, и Сара забыла обо всех своих сомнениях и страхах, о детях, которых потеряла, и о мечтах, которые не сбылись. Рейф не забыл, как она любила, чтобы к ней прикасались, и Сара вспомнила, как он любил, чтобы его гладили, ласкали пальцами и ладонью. Они вместе постигали собственные тела, когда были подростками, и было что-то удивительно прекрасное в том, что кто-то на инстинктивном уровне понимает ее нужды.
Наконец он прижался губами к ее губам и вошел в нее, настолько заполняя ее, что она выгнулась, пришпоривая его и запрокидывая голову, и застонала:
— Еще!
Она сама не поняла, что сказала это вслух, но Рейф улыбнулся и сильнее двинул бедрами. Наслаждение накатывало мощными волнами в такт его движениям; они неотрывно смотрели друг другу в глаза, и это было прекрасно — так полно делить с ним этот момент единения. Они оба ждали этого достаточно долго. Руки Рейфа скользили по телу Сары, его запах сводил ее с ума. Его глаза становились все более дикими, и Сара все явственнее узнавала в этом мужчине своего Рейфа, которого она знала и любила. Все чувства, владевшие ею четырнадцать лет назад, проснулись и в полную силу напомнили о себе, и глаза Сары наполнились слезами от того, как правильно было все происходящее.
Разрядка накрыла ее неожиданно, и рев крови в ушах смешался с ревом ветра и волн за окном. Рейф двигался в ней все быстрее, доводя ее до полной невменяемости, а потом рухнул на нее и прижался щекой к ее плечу. Она крепко обняла его, не желая ни на секунду отпускать его от себя.
Сара не знала, сколько они пролежали так, но она точно знала одно: секс с Рейфом соответствовал всем самым смелым ее мечтам. Однако она не могла поручиться, что во всех остальных отношениях все было так же хорошо. Сара провела рукой по его влажной спине, чувствуя, как напряжены его мускулы. Если бы только она могла быть уверена, что он не ранит ее снова…
Сара лавировала между столиками с двумя заказами на подносе. У окна сидели Ана Родригез и журналистка Джиллиан Престон. Судя по тому, что удалось подслушать Саре, они работали над популяризацией нового проекта «Надежды Ханны» — библиотечного обслуживания на нескольких языках. Напоминания о Рейфе преследовали Сару даже на работе.
Ее тело все еще покалывало от воспоминаний о прошлой ночи. Еще никогда она не смотрела на часы так тоскливо, с таким нетерпением ожидая конца рабочего дня, несмотря на внутренний голос, утверждающий, что все это слишком хорошо, чтобы быть правдой.
Сара осторожно поставила поднос на край стола, заглянула в записи, чтобы вспомнить, кто что заказал, и прислушалась к беседе Аны и Джиллиан. Журналистка поставила свой стакан на стол:
— Раньше я думала, Рейф создал этот фонд, чтобы прикрыть кое-какие темные пятна в своих делах с «Кэмерон энтерпрайзес». Но должна признаться, Ана, я приятно удивлена: фонд действительно очень много делает для города.
— Я тоже, — ответила Ана. — Я каждый день с трудом заставляю себя поверить, что все это мне не снится. Возглавлять такое предприятие — сказочная работа. Как человек, видящий фонд изнутри, могу еще раз заверить тебя: он самый что ни на есть настоящий.
Чувствуя себя неловко оттого, что подслушивает и может попасться на этом, Сара кашлянула, расставляя тарелки перед женщинами.
— Оставьте место для десерта, — сказала она. — У нас сегодня потрясающий гранатовый сорбет.
Ана указала на свободный стул рядом с собой:
— Может, присоединишься к нам и тоже съешь этого потрясающего сорбета?
Джиллиан согласно подняла стакан. Сара рассмеялась:
— Я бы с радостью, но перерыв у меня уже закончился, к тому же мой босс так и не пришел в себя после того, как я облила Рейфа чаем.
Когда Ана улыбалась, у нее на щеках появлялись очаровательные ямочки.
— Значит, это не шутка? Это случилось на самом деле?
Сара закатила глаза:
— Не самое счастливое в моей жизни воспоминание.
Джиллиан покрутила в пальцах вилку:
— Макс говорит, что вы с Рейфом потихоньку налаживаете отношения.
— М-м-м, — протянула Сара; она не была уверена, что хочет выставлять их отношения напоказ — пока. — По крайней мере, мы не пытаемся убить друг друга.
Ана сжала ее руку:
— Я очень рада это слышать. То, как вы смотрели друг на друга в школе… Такие отношения надо беречь. А то, как он действует на ниве благотворительности, наводит на мысль, что он сможет и фабрику спасти.
Сара замерла. Как она могла позволить себе так легко отвлечься от главного дела, из-за которого снова сошлась с Рейфом? Она должна думать, как переубедить его, не дать разрушить фабрику и город, а не прыгать к нему в постель. Почему она так быстро забыла о том, в какое бессердечное существо превратился Рейф?
Она должна добиться своего даже ценой собственного душевного спокойствия.
Возможно, не стоит обрубать их отношения сразу после дня рождения ее бабушки.
Рейф стоял на стоянке служебных машин теннисного клуба уже около десяти минут, прислонившись к своей машине и держа в руках цветок. Было только девять вечера; смена Сары должна была закончиться с минуты на минуту. У них было еще полно времени, чтобы насладиться скромным, как любила Сара, ужином у Рейфа на балконе, но он все равно с нетерпением ждал дня, когда ей не придется работать совсем.
