— Честное слово, он не причинял мне боли. Но быть женой преступника невесело. Представь, я не замечала никаких признаков… Но не потому ли, что мне нравилась такая жизнь?.. Я не знаю, как ответить на свои собственные вопросы. Да и где искать ответы?
Шеннон вдруг почувствовала страшную усталость. Она израсходовала весь запас адреналина.
Тони обвел большим пальцем темные круги под ее глазами:
— У нас был длинный день. Тебе надо бы отдохнуть. Если хочешь, я тебе помогу, — добавил он, подмигнув.
Шеннон решила, что с прежним Тони гораздо проще иметь дело, чем с новым.
— Ты шутишь, конечно.
— Может быть… — И тут пламя в его глазах разгорелось жарче, сильнее. — Шенни, я готов обнимать тебя всю ночь, если ты позволишь. Я обещаю, что никто не посмеет угрожать ни тебе, ни твоему сыну.
Шеннон очень хотелось верить ему. Но однажды она уже доверила свою жизнь мужчине…
— Нам обоим известно, что, если ты будешь обнимать меня, я не отдохну, — сказала она. — Ночью я буду наслаждаться, но утром придет раскаяние. Не кажется ли тебе, что в наших отношениях многое пошло не так, а потому не стоит добавлять еще одну проблему?
— Ладно, ладно. — Тони погладил ее по плечу и встал. — Ты права.
Шеннон крепко прижала руки к бокам, чтобы они не потянулись к нему.
— Я сержусь, что ты вовремя не рассказал мне правду, но тем не менее благодарна тебе за защиту.
— Я должен дать тебе это и многое другое.
Тони быстро поцеловал Шеннон в губы, не прикасаясь к ней. Она задержала дыхание, боясь придвинуться ближе, а потом и прильнуть к нему.
Он отстранился и направился к двери.
— Тони!
Неужели этот хриплый голос принадлежит ей?
Он обернулся. Как легко может она обрести успокоение в его объятиях. Но ей необходимо мыслить ясно. Надо быть сильной, чтобы она и ее сын могли жить, не попадая в зависимость ни от кого, а для этого придется установить жесткие границы.
— Если я в состоянии тебя простить, — заявила Шеннон, — это не значит, что я приглашаю тебя в свою постель.
Глава 4
Шеннон проснулась.
Она пыталась стряхнуть остатки ночного кошмара, а это было трудно именно потому, что она не понимала, где находится. Непривычное тиканье напольных часов, непривычное шелковистое одеяло. И вдруг до нее донесся знакомый аромат сандалового дерева.
— Эй, — раздался из темноты голос Тони. — Все в порядке, я здесь.
У Шеннон екнуло сердце. Она быстро села, одеяло сползло. Шеннон заморгала, пытаясь рассмотреть незнакомую обстановку, но все расплывалось у нее перед глазами, потому что было темно и потому что она была близорука. Наконец события нескольких последних часов всплыли в памяти. Она в доме Тони, в комнате, расположенной рядом с той, где спит Колби.
— Все в порядке, — повторил Тони, положил руку ей на плечо и присел около дивана.
Шеннон спустила ноги на пол. Кошмар не отпускал ее. В голове проплывали мрачные воспоминания о том вечере, когда умер Нолан, однако образ Тони затмевал образ ее покойного мужа.
— Извини, если я тебя разбудила. — О боже, ее малыш! — Колби в порядке?
— Спит сном праведника.
— Очень хорошо. Мне бы не хотелось пугать его. — Шеннон обратила внимание, что верхняя пуговица его джинсов расстегнута, грудь обнажена. Ух! — Извини. Я тебя потревожила.
— Я не спал.
Он протянул ей очки. Она надела их и заметила татуировку на его руке — морской компас. Вглядевшись внимательнее, Шеннон поняла, что у него влажные волосы. Не стоит представлять Тони в ванной, где они много раз принимали душ вместе.
— Это была тяжелая ночь, — вздохнула молодая женщина.
— Мы можем поговорить о том, что тебя разбудило, — предложил он.
— Нет. — Ни с кем. Никогда. — Скорее всего, тревога за Колби не давала мне спать. Считается, что сны помогают решать проблемы, но иногда они только пугают.
— Черт, Шеннон, мне очень жаль, что все так получилось. — Тони пересел на диван и обнял ее за плечи.
Шеннон вздрогнула, потом решила забыть обо всем и прижалась к его широкой груди. Страшный сон еще тревожил ее, и она не могла собраться с силами и оттолкнуть его. Тони крепче обнял ее, она спрятала голову у него под подбородком. Ей почему-то становилось легче, если она не смотрела ему в глаза. Шеннон долго жила один на один со своими ночными кошмарами. Ну разве это грешно — на секунду забыться, спрятаться в кольце его мускулистых рук? Здесь никто и ничто не сможет ее обидеть. Скоро она опять станет сильной.
Старинные часы тикали, отсчитывая минуты, а Шеннон смотрела на сомкнутые у нее на животе ладони Тони, на светлую полоску кожи в том месте, где обычно он носил часы.
— Спасибо, что заглянул к нам. И в такой поздний час.
— Проснуться одной в непривычной обстановке всегда неприятно.
Их разделяла только тонкая ткань ее ночной рубашки. Шеннон вдохнула дразнящий запах его шампуня.
— Я была здесь по меньшей мере раз двенадцать. Но никогда не попадала в эту комнату. У тебя большой дом. — Они познакомились пять месяцев назад, через два месяца начали встречаться. А еще через четыре недели впервые занялись любовью. — Странно, мы вместе принимали душ, но я не видела твой дом целиком.
— Обычно мы начинали целоваться, едва наши ноги касались ступеней, — холодно заметил Тони.
Истинная правда. С тех пор как однажды они рискнули подняться наверх, они всегда мчались прямо к нему в спальню.
— Когда мы были вместе в первый раз… — Шеннон помнила, что они ходили в оперу, и ее переполняло желание из-за долгого воздержания. — Я безумно испугалась.
Это признание вырвалось у нее неожиданно, но почему-то в темноте легче признаваться в собственных слабостях.
— Меньше всего на свете я хотел испугать тебя.
— Ты не виноват. Та ночь стала знаменательной для меня. — Шеннон было необходимо, чтобы Тони понял ее и это пробило брешь в стене, которой она себя окружила. — Та ночь с тобой была моей первой ночью после Нолана.
Тони замер. Он даже перестал дышать. Потом спросил:
— У тебя никого не было?
— Никого.
Тони не только стал ее первым любовником после Нолана. Он вообще был ее вторым мужчиной.
Но у обоих мужчин были тайны.
Тони вздохнул, и его дыхание слегка взлохматило ее волосы.
— Жаль, что ты не сказала мне сразу.
— Что бы это изменило?
— Я был бы… осторожнее.
Безумство их первой ночи вызвало в ее голове бурю воспоминаний. Они мчались вверх по лестнице, на ходу сбрасывая одежду. На верхней ступеньке оба были совершенно обнажены, и лунный свет заливал оливковую кожу Тони, играя на выпуклой мускулатуре. Они целовались у стены, Шеннон обвила его ногами, и он вошел в нее. И тотчас напряжение сменилось сказочными ощущениями. Тони отнес Шеннон в спальню прежде, чем она испытала оргазм. Развязка наступила в его постели. А потом, когда они вместе оказались в душе, последовало долгое мучительно-сладостное продолжение.
